— Вот, пожалуйста. Пойду и скажу Ричарду, чтобы не ждал.

Она провела меня в гостиную и усадила перед камином, отделанным мрамором, в кресло с высокой спинкой в стиле королевы Анны. Над камином в нарядной рамочке висел пейзаж XIX века, на темном дубовом паркетном полу в центре лежал китайский ковер. То была очень уютная и красивая комната. Такой богатой и подобранной со вкусом обстановки я не ожидал здесь увидеть, и она куда больше соответствовала деловому костюму Донны, в котором она появилась на встрече вчера, а не джинсам и свитеру, надетым сегодня.

Мне было любопытно увидеть, как же выглядят другие комнаты. Спальня, кухня. Но я оставался в кресле и представлял их лишь в воображении. А потом услышал на лестнице шаги.

— Ох, сейчас только дух переведу. — Донна рухнула на двухместное канапе с мягкой спинкой в форме медальона. — Ричард просил передать тебе привет и поздравления с наступающей годовщиной, на случай если вы с ним до той поры не увидитесь. У тебя ведь скоро год исполняется?

— Да, очень скоро.

— Еще коки? То есть пепси. Принести еще стаканчик?

— Один стаканчик — это мой лимит.

— Ха! Мне это нравится. Ах да, чуть не забыла…

Она подошла и протянула мне пару стодолларовых купюр. И тут мы заспорили. Я сказал, что это слишком много, она возразила, мол, ровно столько же заплатила Ричарду и никак не может меня обидеть. В ответ я заявил, что был счастлив оказать ей посильную помощь, причем бесплатно, просто по дружбе, так что не могли бы мы разделить эту сумму пополам? С этими словами я протянул ей сотню, а она сунула мне ее обратно.

— Была бы рада заплатить и четыре сотни, — улыбнулась Донна, — и даже больше, так что, считай, разницу мы уже располовинили. И если ты сейчас же уберешь эти деньги, у нас не останется предмета для споров. Разве это не прекрасно?

Я согласился, что определенный смысл в том есть, и сунул купюры в бумажник. А затем, неожиданно для себя, вдруг спросил:

— Позволь потратить часть вознаграждения на обед? Составишь мне компанию?

Глаза у нее удивленно расширились.

— Замечательная идея. Но сегодня суббота… и разве у тебя не свидание с… Джейн?

— Джен. Мы его отменили. Я сказал, что занят.

— И тогда она решила отобедать в эту субботу со своим поручителем?

— О…

Мы на секунду умолкли.

— Думаю, им есть что обсудить. И уверен, в основном разговор пойдет обо мне.

— Вот как, — пробормотала Донна.

Она встала, я тоже поднялся, глаза наши встретились. Я чувствовал, что должен принять какое-то важное решение, а затем вдруг понял, что уже его принял.

Донна шагнула ко мне.

— Ты прекрасный человек, — сказала она и положила мне руку на плечо.

* * *

Спальня была отделана в викторианском стиле — сплошные рюшки, оборки и завитушки, кровать под балдахином. Я лежал рядом с Донной и прислушивался к биению сердца. И уже не в первый раз задавался вопросом: сколько еще ударов ему предстоит отмерить?

Донна лежала на спине. Закинула руки за голову, потянулась, потом коснулась пальцами подмышки и поднесла руку к лицу.

— О боже, — простонала она, — от меня воняет.

— Знаю. С трудом заставил себя прикоснуться к тебе.

Донна расхохоталась, громко и немного капризно.

— Я заметила, — произнесла она сквозь смех. — Но иначе бы нам пришлось долго ждать. И тогда у нас было бы время обдумать все как следует.

— И в результате мы с тобой могли бы здесь и не оказаться.

— О, но мы бы все равно оказались, — заметила она. — Рано или поздно.

— Это так звезды тебе сказали?

— Нет, это выбито крупными буквами на стенках метрополитена и коридоров густонаселенных жилых домов. Просто обожаю эту песню.[46]

— Сто лет ее не слышал.

— Погоди. — Она соскочила с кровати.

Должно быть, я задремал ненадолго и очнулся, только когда почувствовал, что Донна снова примостилась у меня под боком. А из гостиной доносилась мелодия в исполнении Саймона и Гарфанкеля.[47]

— Даже в мечтах не представляла, — тихо пробормотала она, — что мы будем валяться тут, потные и вонючие.

— А у тебя есть мечты?

— Еще бы. И в этих мечтах я всегда выходила к тебе из душа свеженькая и благоухающая, нанеся капельку духов вот здесь и здесь…

— Вот здесь и тут?

— Перестань! Ты меня отвлекаешь. Так на чем я остановилась?

— На здесь и здесь, — ответил я.

— Ты нежно прикасаешься ко мне, Мэтью С. О боже! Свеженькая, прямо из душа, пахнущая утонченными духами, с длинными распущенными волосами. Но сейчас запах совсем не утонченный, а от длинных волос остались одни воспоминания.

— В мои мечты, — заметил я, — длинные волосы почему-то не входили.

— Нет, постой! — встрепенулась Донна. — Так ты тоже мечтал? Обо мне?

— Это тебя удивляет?

— Даже намека о том от тебя не получала. И потому могла так смело фантазировать о тебе. Ты не проявлял ко мне ни малейшего интереса, и вдруг на тебе, пожалуйста.

— Думаю, я начал строить слабые догадки, когда ты прикоснулась к моей руке.

— Хочешь сказать, вот так?

— Угу.

— Но это был, знаешь ли, чисто дружеский жест.

— Ясно.

— Я сделала это неосознанно.

— Понимаю.

— Ну, может, и не совсем неосознанно. — Она задумалась. — Может, там все же имел место слабенький намек на секс.

— Не стоит извиняться за это, Донна.

— Я и не думала. Скажи, а о чем ты мечтал, если в твои фантазии не входили длинные волосы?

— О том, что между нами только что произошло.

— Вот как…

— Ну и еще кое о чем, — добавил я, — чего мы пока с тобой не попробовали. О паре вещичек.

— И ни в одной из этих фантазий длинным волосам места не нашлось?

— Послушай, мне всегда страшно нравились твои волосы.

— И ты бы не хотел, чтоб я их отрезала?

— Нет, — ответил я. — Вообще-то, думаю, так тебе лучше. Но и раньше… тоже было очень красиво.

— Все мужчины почему-то вообразили, что им нравятся длинные волосы, — вздохнула Донна. — Но это такая головная боль — ухаживать за ними. И знаешь еще что?