Среда, 17:45

НЕБЛАГОПОЛУЧНАЯ ДЕВУШКА.

Интересно, сколько раз Джона пытался со мной связаться, пока до него не дошло, что я заблокировала номер? Разозлился, что его так отрубили? Дал интервью журналистам по пьяни, что случалось в последнее время все чаще? Или просто хотел отвертеться, пока самого не впутали в неприглядную историю?

Он тоже не дурак и, как и я, понимал, что важно изложить свою версию первым. Не дай бог я выложу нашу с ним фотографию в соцсетях с надписью: «Неблагополучная девушка и ее научный руководитель».

Ведь он понятия не имел, на что я способна.

Я представила себе, что меня ждало дома. Раз пошли мейлы, то начнут появляться и письма. А за ними и репортеры у дверей. С каждым часом все больше.

После работы я поехала в кемпинг, где нашли Элизу. Никакой конкретной цели у меня не было. Возможно, я, как Натан, надеялась что-то почувствовать из-за близости к месту действия.

На улице еще не стемнело, но из-за массивных деревьев вдоль горной дороги создавалось впечатление позднего вечера. Выйдя из машины, я почувствовала, что здесь градусов на пять холоднее, чем в долине.

Желтая лента поперек двери в один из домиков, там же табличка «Вход воспрещен». Остальные домики пустые; смерть наверняка распугала постояльцев. На воротах кемпинга знак «Закрыто».

Подходить ближе не было смысла. Того, что я искала, тут уже не найти. Внутри холод и пустота. Растущее чувство вины. Комок в горле, и некому даже сказать: «Да, мы дружили. Она была хорошей подругой, мне ее не хватает».

Я села в машину, достала карточку Натана с номером на обороте.

– Натан слушает, – ответил он. У него, должно быть, высветился незнакомый номер, так как я не давала ему своего.

– Привет, это Лив.

И что дальше? Зачем я ему позвонила? Искала повод не возвращаться домой?

– Что случилось? – Он как почувствовал неладное в моем голосе.

– У меня подруга умерла. – Слова давались с трудом, как исповедь. – Даже не знаю, зачем звоню. Я недалеко и подумала, не закончить ли нам то пиво?

Пауза.

– Хорошо, жду.

Натан встретил меня в холле гостиницы. Он расположился на диване напротив камина, над которым висел телевизор. В новостях говорили о погоде, о тепловой волне в центре страны. Никаких убийств, никаких экстренных сообщений.

На столике у дивана уже стояли две бутылки того же пива, что и накануне. Завидев меня, Натан поднялся и взял бутылки со стола.

– Я подумал, что лучше попросить навынос, – сказал он, – и выпить у меня в номере. Если не возражаешь.

Я кивнула и пошла за ним по коридору. Мне нравилась его уверенность и прямолинейность; не приходилось гадать, что у него на уме. И еще нравилось, как он спрашивал мое мнение, ненавязчиво сообщая свое.

Последний угловой номер. Мы зашли в небольшое помещение, одновременно служившее гостиной и кухней.

– Тут немного уютнее, чем в кафе. Не так удобно, как в холле, зато можно уединиться.

Телевизор показывал те же новости, почти без громкости.

– Да, отлично.

Я присела на край кушетки, Натан сел на другой, повернувшись ко мне лицом.

– Ну рассказывай, что случилось с твоей подругой.

Я отпила большой глоток пива и проглотила, надеясь протолкнуть застрявший в горле комок.

– Элиза умерла от передозировки. – Я покачала головой. – Мы работали вместе, она чуть моложе меня… Я даже не подозревала, что у нее зависимость.

– Так оно обычно и бывает.

– Но я замечала по своей матери.

Мне явно не давала покоя мысль, что, будь я поменьше занята своими проблемами, я разглядела бы их у Элизы. Она, наверное, и Тревора снабжала, раз он так увиливал. Потому и дал ей тогда в баре свой номер.

– Хм, – промычал Натан, облокачиваясь на твердые подушки. – Мой отец выпивал, когда я был маленьким. А я сообразил, только когда от него ушла мама. Просто у некоторых лучше получается скрывать.

Видимо, за этим я и пришла. После каждого разговора с Натаном я испытывала какое-то облегчение, чувствовала себя менее виноватой, что ли. Как если бы поделилась с ним секретом.

– Мне двадцать девять, а я при маме даже пива не могу выпить. Говорю ей, что хуже, когда скрывают, в этом же вся суть? – Он подавил улыбку. – Мой младший брат – вот кто уж точно задаст ей хлопот.

– Тогда ему повезло, что есть ты.

– Они пару лет назад переехали, теперь мы, к сожалению, видимся нечасто. У меня вся клиентура рядом с домом – не так-то просто сняться с места.

– Понимаю.

Думать о том, что придется начинать все сначала, не хотелось. Даже если удастся выпутаться из нынешней ситуации. Я то и дело бросала взгляд в телевизор – не заговорят ли обо мне?

– Могу выключить, если мешает, – предложил Натан. – Не стоит лишний раз напоминать себе о смерти подруги.

– Вряд ли о ней расскажут в новостях. – Передозировки наркотиков – слишком частая причина смерти. Как в городах, так и в сельской местности. – А вот обо мне тем временем вышла статья. Ты уже видел?

Натан отрицательно покачал головой.

– Не важно. Сплошное вранье. Даже знакомых обо мне расспросили. И те такого наговорили!

– Тебя обвиняют?

Натан, возможно, не знал подробностей старого случая и не начал, как Беннетт, рыться в интернете сразу, как я ушла. Или не особенно доверял тому, как фабриковались подобные истории.

Я поморщилась.

– Не напрямую. В статье меня называют «причастной к делу».

– Ты не единственная, причастная к этому делу. Зато, пожалуй, самая интересная. – Полуулыбка, пальцы, отбивающие ритм на бутылке. – На мобильный отца в ту ночь поступило несколько неотвеченных звонков. С одноразового телефона. Такие невозможно отследить.

Я выпрямилась. Вот оно. Вот зачем я здесь. Я чувствовала в Натане союзника. С ним мы могли докопаться до правды, пусть и с разных сторон.

– А сообщений не было?

– Не-а. Никаких.

Меня передернуло при воспоминании о том, как я стояла над телом Шона Колмана. Ему кто-то звонил прямо перед тем, как я на него наткнулась. И тот звонок меня разбудил.

– А ты… ты тоже считал, что отца убила я?

Я не могла не спросить. Другие ведь так думали. Следователь Ригби, Рик… Вдруг Натан завел разговор про телефон, чтобы проверить мою реакцию?

Он сделал глоток, сел поглубже, не торопясь с ответом.

– Глядя на тебя, не могу представить. – Я чувствовала на себе его взгляд. – Не представляю, чтобы отец дал себя убить без сопротивления. Такой здоровяк, как он, по сравнению с тобой… Если только ты его не подкараулила, но я так понимаю, что караулил-то он. То есть по логике вещей это исключено. Ты не тянешь на убийцу.