«Наверное, второгодник», — подумали бездетные Алла и Родион.

«Неужели наши такими же вымахают?» — размечтались Мила и Гена.

«Искусственно лысый!» — отметил Володя.

«Как Ванечка возмужал!» — подумала Лена, которая помнила его хрупким первоклашкой.

Она поставила перед Ваней тарелку и навалила всяческой еды. Он принялся с аппетитом есть.

Петя пристально за Ваней наблюдал.

Взрослые как всегда: говорят тосты про любовь и дружбу, а спорят про политику и литературу.

Наконец Ваня насытился и заявил:

— Я к вам на минутку зашел. Мне еще к репетитору по английскому надо.

— «По английскому надо», — передразнил Петя. — А сам сколько съел!

— Как тебе не стыдно! — хором пристыдили сына родители.

Иван на замечания «мелкого» внимания не обратил:

— По просьбе Насти я сделал и хочу показать вам некоторые снимки.

— Не надо ничего показывать, — всполошилась Лена.

— Почему? — удивился Володя. — Какие снимки?

— Показывай, показывай, — кивнула Настя, — папа сильный, он выдержит.

Лена собрала посуду, чтобы уйти на кухню.

Она не хотела видеть, как изменится лицо мужа и друзей, когда они увидят Настю, позирующую полуобнаженной. Но потом передумала и осталась: вдруг понадобится стать на защиту дочери от гнева разъяренного отца.

Иван достал первый снимок из конверта:

— Семейство Ивановых около своего дома и в полном составе: отец, мать и два их сына.

Порядочные мерзавцы. Я отпрысков имею в виду. Побираются в метро — вот видите, на этом снимке. На груди таблички: мы, мол, немые, мама в больнице, папа в тюрьме, бабушка вчера умерла, хоронить нет денег.

— Я пять ошибок насчитала, — вставила Настя, — орфографических и пунктуационных.

— Неплохо, — одобрил Родион работу «фоторепортера».

— Есть настроение и любопытный ракурс, — поддержала Алла.

Володя не слушал их объяснений, он смотрел на фотографии. Та самая Иванова, и клипсы те же, застыли в полете, как маленькие ядра.

Рядом с ней толстяк под стать. Он точно не из списка изобретателей. Этого Иванова Володя никогда не видел.

— Дети, — растерянно проговорила Лена, — чем вы занимались? Что это такое?

— Дети, продолжайте! — велела Алла.

Инициативу захватила Настя.

— Следующая группа фотографий, — говорила она, явно наслаждаясь моментом, — должна внести в отношения моих родителей ясность и умиротворение. Демонстрирую:

Иванов и наша соседка тетя Лена с пятого этажа, любовники, входят в подъезд. Они же, выходят из подъезда.

— Мы ждали меньше часа, — сообщил Ваня.

— Век скоростей! — хмыкнул Гена. Заработал строгий взгляд жены и, кашлянув, подобострастно заявил: — Таких надо выводить на чистую воду!

— Частный сыск, — со знанием дела сказала Мила, — начинает у нас развиваться, лицензируются фирмы. Но не особо процветают, так как в основном занимаются поиском оснований для разводов.

— То ли еще будет! — оптимистично брякнул Гена и скис под недовольным оком жены.

— Не перебивайте, — попросила Настя и продолжила выкладывать на стол фотографии. — Петька, отгреби посуду. Это — гвоздь программы. Целуются. В нашей арке. Они думали, что их никто не видит, а мы с Ванькой за мусорными баками сидели.

— Классный снимок, — похвастался Иван. — Смотрите: ей, чтобы до его губ дотянуться, его же живот и мешает. А? Как стоят! Прямо буква «Л», между ногами расстояние точно больше метра. Здорово получилось. Я на конкурс пошлю.

— А сколько, интересно, за эти фотки дядя Валера, муж тети Лены, даст? — задумчиво произнес Петя.

Его вопрос вывел родителей из растерянности, они снова хором воскликнули:

— Петька!

— По шее он тебе даст, — сказал Володя.

— Как минимум, — тихо сказал Гена. — В этой семье не портрет Пушкина должен висеть на стене, а Павлика Морозова.

— Как на конкурс, так можно, — надулся Петя, — а как правду, ну за маленькую там плату, сразу «набью, набью». А кто с уроков сбегал, чтобы караулить?

— Кто? — строго спросила Лена.

— Никто, — ответила Настя и ткнула брата кулаком в спину. — Ой, посмотрите на этих Ивановых, — она взяла один из снимков, — в этом семействе есть нечто гоголевское. Он — вылитый Собакевич, а она — настоящая Бобелина.

— Точнее, Боболина, — поправил ее Родион. — Кстати, в жизни Боболина не была столь мощного телосложения, как ее изображали на русских лубках. И Гоголь тоже ошибался.

— Кто такая Боболина? — спросила Мила.

Никто, кроме Насти и Родиона, не знал.

— Господи, ну кто сейчас читает Гоголя? — презрительно пожала плечами Алла.

— Героиня войны за независимость в Греции, — пояснила Настя. — Купчиха, вдова, все имущество отдала повстанцам, а сама стала капитаном военного фрегата и сражалась против турок. В кабинете Собакевича висел ее портрет, и одна ее нога, как пишет Николай Васильевич, «казалась больше всего туловища тех щеголей, которые наполняют нынешние гостиные», — процитировала Настя наизусть.

«Литературу она сдаст, — подумала Лена. — Но что делать с химией?»

— Подожди, Ванечка! — остановила Лена мальчика, который собрался уходить. — Я тебя конфетками угощу. — Достала из серванта и открыла коробку ассорти, еще Канарейкиным даренную.

— Если отвлечься от Гоголя Николая Васильевича, — признался Родион, — то я ничего не понимаю.

— Аналогично! — поддакнули Мила и Гена.

— Все так просто! — бросилась на защиту Соболевых Алла, которая была в курсе дела. — Еще Фрейд говорил…

Что говорил Фрейд, узнать не удалось, потому что раздался звонок в дверь.

Лена вдруг подумала, что это пришла Иванова — та, что на фотографиях, которые лежат на столе. Ужас! То есть очень хорошо, сейчас бедной монументальной женщине все объяснят. Володя и объяснит.

Перед Володей стояла не Иванова, а бледный, взволнованный мужчина лет пятидесяти, с ухоженной, точно циркулем очерченной, бородкой-эспаньолкой. На свободной от растительности части лица разливалась бледность свежевыстиранной и подсиненной простыни.

— Я могу видеть Елену Викторовну?

— Кто вы такой? — довольно грубо спросил Володя, у которого были основания опасаться непрошеных гостей.

— По личному, очень личному делу.

— Кто вы такой? — еще строже спросил Володя.

— Моя фамилия Канарейкин.

— Петр Сергеевич? — изумилась Лена, не выдержавшая ожидания и прибежавшая на помощь мужу.