А вернувшись, подхватил Риту и, перенеся ее на руках на диван в гостиной, велел Антону тотчас вызывать «Скорую».

– Там таблетки на столе и бутылка вина. Она их приняла. Ванна, полная воды, а на стиральной машинке лежит нож…

Это было последнее, что Рита услышала, потому что потеряла сознание. Последним, что она увидела, было испуганное лицо склонившегося над ней Антона.

А когда она пришла в себя, то вновь увидела испуганную физиономию Антона. Значит, она все еще на диване в собственной квартире…

– Мать, ты в себя пришла! – закричал Громыко. – Доброе утро!

Рита, поведя из стороны в сторону головой, произнесла:

– Где я?

И поняла, что находится в больнице. Накатили воспоминания, сделалось жутко. Дверь стала открываться, и Рита была уверена, что в палату войдет пухлый доктор в очках с золотой оправой, приятель покойного Льва Георгиевича Барковского.

Но вместо этого появилась молодая, крайне приятная и чрезвычайно компетентная докторша, которая приветствовала пациентку, проверила ее рефлексы, пошутила, сказала, что заглянет через часок, и исчезла.

А когда она ушла, в палату вошел Еросян.

Завидев его, Рита отвернулась, хотя сама не могла сказать, почему она это сделала. Из веселого чириканья докторши она поняла, что Еросян ее спас.

А она ведет себя так, будто он сделал ей что-то плохое.

Рита поняла – ей стыдно смотреть ему в глаза. Она ведь на полном серьезе намеревалась сделать это во второй раз, хотя обычно самоубийцы, провалившие первую попытку, ко второй не прибегают.

Самоубийцы.

Еросян бросил на Антона тяжелый взгляд, и тот, поднявшись, направился к выходу.

– Останься! – произнесла девушка жалобно, но медиамагнат сказал:

– Пусть подождет в коридоре.

Затем, опустившись на стул около кровати Риты, произнес:

– Это была глупость, причем большая. Вы могли умереть.

Риту, возмущенную такой бесцеремонностью, словно прорвало:

– Да кто вы такой, чтобы давать мне советы и отчитывать меня!

Она запнулась, вспомнив, что это тот человек, который ее спас – именно он, как успел ей шепнуть Громыко, заставил Антона посреди ночи заявиться к Рите домой, помешал ей закончить начатое и сам делал ей массаж сердца и искусственное дыхание до приезда «Скорой».

Поэтому, опустив взор, Рита сказала:

– Спасибо вам, конечно. Однако…

Она снова запнулась, а Еросян ответил:

– Не за что. Кстати, сейчас я вам скажу то, о чем знают только единицы. На моих руках уже умирала девушка, но тогда я не смог ее спасти…

– Ваша… жена? – спросила Рита тихо, и Еросян, вперив в нее взгляд своих темных глаз, ответил:

– Моя дочь. Ей было столько же, сколько и вам. Умерла от передозировки полтора года назад. Я был рядом, но не смог ее спасти. Теперь смог.

Рита, не зная, что сказать, молчала.

Еросян же произнес:

– В этой клинике вам помогут. Вам нужна психологическая помощь…

– Не нужна мне никакая психологическая помощь! – заявила Рита, а Еросян тихо, но властно заметил:

– Нужна. Моя дочка тоже говорила, что не нужна, и я ей поверил. А если бы не поверил, то… Не исключено, что она была бы жива!

Рита, посмотрев на него, спросила:

– Зачем вы это делаете? Вы же очень богатый человек, к тому же очень занятой. А нянчитесь со мной, пытаетесь наставить меня на путь истинный…

Еросян поднялся, приблизившись к ней, и Рита вдруг инстинктивно отпрянула.

А что, если он такой же извращенец, как и покойный Барковский, и тоже хочет…

Хочет воспользоваться ее беспомощностью?

Заметив реакцию Риты, Еросян отошел в сторону и, скрестив руки на груди, произнес:

– Вы правы. Не хочу уводить все в мелодраматическую плоскость, потому что звучит пошло, да и существует опасность того, что вы мне не поверите. Я бы на вашем месте не поверил. Богатый мужик сорока с лишним лет клеится к молодой девице – выглядит, соглашусь, мерзко. Однако вы – моя инвестиция.

– Что? – переспросила Рита, которая была уверена, что Еросян заведет слезливую песню о том, что она удивительно похожа на его дочь, и потому он желает помешать ей сделать такие же ошибки, и вообще она запала ему в сердце…

А потом он пригласит ее к себе на дачу и изнасилует. Ну, или станет домогаться ее, как это делал покойный Барковский, прямо в больничной палате.

– Инвестиция, – спокойно повторил Еросян. – Я вижу в вас большой потенциал и знаю, что вы мне нужны. Нет, не в этом пошлом сексуальном смысле. А в профессиональном плане. Вы отказались от моего предложения начать работать в отделе журналистских расследований моего медиахолдинга, а я не люблю, когда на мои предложения отвечают отказом. Поэтому и задержался в вашем городе, чтобы переубедить вас. Прошлое потому и прошлое, что оно прошло. Потому что если оно не прошло, то это не прошлое, а настоящее. Прошлое исправить нельзя, но можно изменить настоящее и будущее. Все на самом деле очень просто, не так ли?

Задержался, а заодно и спас ее той ночью.

– Бесплатный курс начинающего философа? За это вам огромное человеческое спасибо! – заявила Рита и вдруг поняла, что ее слова звучат не просто хамски, а еще и очень глупо. Поэтому она заметила совершенно иным тоном: – Я хотела сказать, что и в самом деле признательна вам. Однако решения я своего не изменила. Да и…

Она замолчала, молчал и Еросян.

– Да и разве вам нужны чокнутые сотрудницы? – выпалила наконец девушка, а Еросян ответил:

– Успеха достигают те, кто выбивается из общего ряда. Именно их те, кто успеха не добивается и жутко завидует, называют чокнутыми. Меня многие тоже считают с приветом.

Он вдруг улыбнулся и добавил:

– Вероятно, они даже правы. Только я владелец созданного мной медиахолдинга, а кто они…

Посмотрев на девушку так, что ей стало не по себе, он произнес:

– Похороны вашего отца послезавтра.

Рита, охнув, попыталась подняться с кровати, так как только сейчас до нее дошло, что она должна организовать похороны отца.

– Не дергайтесь. Все уже организовано. Будет скромно, но, поверьте, достойно.

– Я вам все компенсирую… – начала Рита, и Еросян хмыкнул:

– Согласен. Вернете все до последней копейки. Но для этого вам сначала надо найти высокооплачиваемую работу. Такую, как та, которую я вам предлагаю.

Рита, вздохнув, произнесла:

– А вы всегда не мытьем, так катаньем добиваетесь своего?