Так это наименее людная территория? Здесь же… боги, здесь, должно быть, тысячи людей: на улицах, в окнах, на опутанных плющом балконах и террасах.

– Знаю, что это чересчур, – продолжал он. – Прости, что не удалось это отложить на время.

Я потянулась к его руке, легко лежащей на моем боку. На этот раз я не остановилась, а положила руку поверх его и пожала.

Кастил повернул ладонь и вернул мне этот жест. Мы не стали расцеплять руки.

Мне хотелось отвернуться, не позволять себе ощутить эмоции людей, но это была бы трусость. Я позволила чутью оставаться открытым и потянуться настолько, чтобы уловить самые слабые отголоски эмоций на случай, если я потеряю контроль… над тем, на что способна. Из-за бешено колотящегося сердца и разбегающихся мыслей было трудно сосредоточиться, но спустя несколько мгновений я ощутила от жителей Атлантии… терпкость замешательства и легкий, свежий вкус любопытства.

Никакого страха.

Никакой ненависти.

Только любопытство и замешательство. Я этого не ожидала. Не после храма. Я прислонилась к Кастилу и приникла головой к его груди. Эмоции толпы могли измениться, когда люди узнают, что я сделала и чем могу или не могу оказаться. Но сейчас я решила об этом не беспокоиться. Я хотела прикрыть глаза, но мое внимание привлекла темно-синяя ткань.

На балконе высокого здания стояла женщина с белыми волосами. Ветер трепал ее синее платье. Вцепившись в черные перила, она медленно опускалась на одно колено и прижимала кулак к худой груди. Она склонила голову, и ветер растрепал ее снежно-белые волосы. На другом балконе старик с седыми волосами, заплетенными в длинную толстую косу, сделал то же самое. А на тротуаре…

Мужчины и женщины, чьи кожа и тела носили признаки возраста, опускались на колени среди тех, кто оставался стоять.

– Льесса! – воскликнул мужчина, ударив ладонью по земле, отчего я вздрогнула. – Мейя льесса!

Сетти запрокинул назад голову, когда из одного дома выскочили двое детей – один не старше пяти лет. Их каштановые волосы развевались на ветру. Один из них обернулся сразу – из его кожи пробился полосатый коричнево-белый мех, и он упал вперед. Крошечный вольвен начал лаять и подпрыгивать, хлопая ушами. Второй ребенок, примерно на год старше, побежал рядом со щенком.

Кастил крепче сжал поводья Сетти, когда малыш закричал:

– Льесса! Льесса!

Льесса. Я слышала это слово, когда мне снился кошмар в горах Скотос, – его произнес голос Делано. Он сказал эти же слова. Или мне приснилось, что сказал.

Малыша схватил ребенок постарше и погнался за тем, который обернулся в вольвена. На тротуаре и на балконах появились молодые мужчины и женщины с младенцами на руках и опустились на колени. От остальных ледяными волнами катилось изумление, а возгласы «Льесса!» становились все громче.

– Что это значит? – спросила я Кастила.

Еще один малыш обратился в маленькое пушистое существо, которое оттеснил обратно на тротуар следующий за нами большой вольвен. Маленькая девочка или мальчик щелкнул зубами и принялся гоняться за собственным хвостом.

– Льесса? – уточнила я.

– Это на старом атлантианском. На языке богов. – Голос Кастила был взволнованным. Он прочистил горло и опять сжал мою руку. – Мейя льесса. Это означает «моя королева».

Дом Джаспера стоял на утесе, с которого открывался вид на море и значительную часть города. Выше возносился только роскошный дворец на соседнем утесе – как я предположила, резиденция короля с королевой. Я понятия не имела, приехали ли они в Бухту Сэйона и слышали ли приветственные крики.

Мейя льесса.

Моя королева.

Это была одна из трех тем, на которых мне удавалось не зацикливаться после того, как я проснулась в охотничьей хижине. Королева. Я не могла об этом размышлять и даже не пыталась. По крайней мере пока не искупаюсь, не высплюсь и не поем хоть немного. Поэтому я лишь рассматривала стебли белых и фиолетовых цветов, свисающих из плетеных корзин, которые украшали стены внутреннего двора.

Когда мы приблизились к конюшням, мое внимание переключилось на центр двора. Там журчала и плескалась вода многоярусного фонтана, высеченного из камня полночного цвета, который отражал свет еще сильнее, чем камни, из которых возводили храмы в Солисе.

Из одной конюшни выскочил мужчина в коричневых штанах и свободной белой рубахе. Он перевел взгляд с Джаспера и Киерана на Кастила и в нем вспыхнуло удивление. Он низко поклонился.

– Ваше высочество.

– Харлан, – сказал Кастил. – Знаю, ты довольно давно меня не видел, но не стоит ко мне так обращаться.

Я не могла представить, чтобы кто-нибудь из Вознесшихся, не говоря уже о короле с королевой, позволил себе подобную фамильярность. Люди, которые не поприветствовали герцога Тирмана должным образом, обычно бесследно исчезали.

Тем временем Джаспер спешился. Харлан кивнул.

– Да, ваше… – Он осекся с робкой улыбкой. – Да, довольно давно.

Когда он взял поводья Сетти, я увидела, что глаза у мужчины темно-карие. Он либо смертный, либо из линии перевертышей. Я хотела спросить, но такой вопрос казался невежливым. Он посмотрел на меня, на миг задержавшись на моем лице.

– Харлан, я хочу представить тебя кое-кому чрезвычайно важному для меня, – произнес Кастил, а Киеран повернулся к нам. – Это моя жена, Пенеллаф.

Моя жена.

Несмотря на все произошедшее, мое сердце глупо подскочило.

– Ваша жена? – Мужчина моргнул раз, другой, и его лицо расплылось в широкой улыбке. – Поздравляю, ваше… Поздравляю. Даже не знаю, какой сюрприз больше. Ваше возвращение или ваша женитьба.

– Он любит, чтобы было либо все, либо ничего, – заметил Киеран, похлопывая по боку свою лошадь. – На случай, если ты забыл.

Харлан рассмеялся, почесывая светлую шевелюру.

– Наверное, забыл. – Он опять посмотрел на меня. – Для меня честь познакомиться с вами, ваше высочество.

Он опять поклонился, на этот раз более изысканно.

Киеран посмотрел на меня, вскинув бровь, и произнес одними губами: «Ваше высочество».

Если бы я не так устала и стремилась не произвести во второй раз плохого первого впечатления, я бы соскочила с Сетти и врезала вольвену по лицу. Сильно. Но вместо этого я отклеила язык от нёба.

– Спасибо, – вымолвила я, надеясь, что мой голос не звучит для нового знакомого так же странно, как и для меня самой. – Но меня тоже не нужно так называть. Пенеллаф сойдет.

Мужчина ухмыльнулся, но мне показалось, что мое предложение влетело ему в одно ухо и вылетело из другого.

– Сетти довольно много времени провел в дороге. Ему может потребоваться дополнительный уход, – сказал Кастил, к счастью, отвлекая от меня внимание.