Нет, напротив, не отказал. Нюх как раз подсказывал, что ничего интересного в Зоином прошлом он не нароет. Чиста и невинна. Но отчего он даже не выяснил, чья она жена и жена ли? И если нет, то кто ее муж и почему развелась? Есть ли дети? Сколько? Почему рядом с ней эта вторая красотка Рита? Тишайшее и нежнейшее существо, красавица с зелеными, как заросшие пруды, глазами? Чем они обе занимались до этой поры? Почему вдруг решили создать кадровое агентство? И как им удалось раскрутить его так быстро? Может, за ними кто-то стоит? Да нет, это он бы уже понял. Так почему, все же, он не сделал сразу, как только познакомился, всего того, что должен был сделать по сути своей профессии и своего характера?

Да потому, — сам с собой хмыкнул он. — Потому что в твоем отношении к Зое это ничего не изменит.

Кем бы она ни была, что бы ни было в ее прошлом, он примет все. Неужели? Не его мысли и не его стиль? Пожалуй. Но, увы, это так. А почему, собственно, «увы»? Ему все равно, что у нее было, когда и с кем. Его интересует она сама. Вся. Начиная от родинки на левом виске и заканчивая всеми ее колкостями. Она его интересует как человек. Очень близкий. Почти родственный. Или…

Или он просто никогда и никого не любил. До нее.

Эта мысль настолько поразила Леву, что он снял со своих плеч женские руки, чуть отодвинул в сторону, чтобы увидеть ее всю, и стал обшаривать удивленными глазами лицо, волосы, грудь… Все в ее облике было совершенно. Словно на великолепной картине. Словно на киноэкране, где показывали женщину его мечты.

— Ты чего? — насторожилась Маргарита. — Мысленно рисуешь словесный портрет для ориентировки?

— Я пойду? — неуверенно произнес он.

Не хотелось говорить. Хотелось — наоборот — запомнить и сохранить это удивительное и незнакомое ощущение встречи с чудом, которое пришло после того, как он все про себя понял.

— Пойду, — уже увереннее произнес он и повернул к выходу.

Вышел, осторожно прикрыл дверь, чтоб не защемить ненароком удивленно тающее «куда?», брошенное вслед Зоей.

Глупо улыбаясь, нажал кнопку вызова лифта и уже в кабине подумал: а навести справки по своим каналам все-таки надо. Мало ли что. Пригодится.

* * *

— Оставь, пригодится! — Андрей Андреевич сграбастал со стола недопитую бутылку коньяка, которую Катька хотела убрать в шкаф.

— Дрюня, — капризно надулась девушка, — ты что, собрался коньяком валерьянку запивать?

— Не твое дело, — отрезал Распопов. — Где Марго?

— Как где? — поразилась Катька. — Ушла, ты ж ее сам отпустил, когда отключаться стал. У нее какой-то деловой ужин.

— А, — вспомнил директор «Озириса», — да. Она же говорила, какие-то партнеры-иностранцы.

Сколько же он сегодня выпил? Да не так уж и много. Совсем не столько, чтобы вот так, как сейчас, взять да и отключиться на двадцать минут. И Катьку перепугал. Что это было? Будто провалился в мгновенный глубокий сон. Это такой обморок, что ли? Как у женщин? От нервного срыва? Или его мужской сильный организм, защищаясь, сознательно отключился, чтобы дать время на восстановление после таких ужасных известий?

Второй вариант был красивым и правильным. Андрей Андреевич с удовольствием прислушался к себе и обнаружил ясную голову и сильное отдохнувшее тело.

Ладно. Сегодня обойдемся без Маргариты. Что она сказала ему там напоследок? Что все поправимо, потому что «Озирис» застрахован от финансовых рисков. Как он об этом забыл? Ритка, наверное, все делала, а он подписал и из головы выкинул. Все-таки она молодец. Уж в чем в чем, а в финансах соображала. Если «Озирис» застрахован, так чего бояться? Пока милиция будет выяснять, что за липовая фирма перекачивала их денежки, этот лекарственный магнат трогать его вряд ли будет. И депутату он как-нибудь объяснит, чтоб подождал с долгом. Ну а потом страховщики все выплатят. Раз договор составляла Ритка, он должен быть безупречным.

Андрей Андреевич сладко потянулся и придвинул папку с документами, оставленными финансовым директором. И тут его обожгло: мэр! Как же он про это забыл?

— Катька, — крикнул он, — крокодил, доктор этот, объявился?

— И не объявится, он в отпуске с последующим увольнением. Вчера в Турцию улетел.

— Ё… — Распопов длинно и умело выругался. — Давай ищи завфилиалом.

— Искала уже, — неохотно сообщила секретарь. — Нету.

— Как это нету? — не понял директор. — Тоже, что ли, в Турции?

— Хуже. — Катька старалась не смотреть на начальника, впялив глаза в плотно зашторенные жалюзи. — Сегодня написала заявление. Увольняется по уходу за ребенком.

— Больше у нас никто не увольняется? — захлебнулся злой слюной Распопов.

— Увольняются. — Катька по-прежнему не сводила глаз с закрытого окна. Будто там специально для нее показывали фильм, от которого она никак не могла оторваться. — Когда вы с этим, ну, фраером областным, сидели, курьер почту от филиалов привезла… — Девушка замолчала, словно не решаясь продолжить.

— Ну? — рыкнул директор. — Что за почта?

— Заявления. От заведующих всех четырех филиалов и ведущих специалистов. Всего тринадцать штук. Чертова дюжина. Вот. — Она положила перед ним стопку листков.

— Ты что, издеваешься надо мной, да? — жалобно спросил Андрей Андреевич, вдруг сообразив, что секретарша так подло и неумело его разыгрывает. — Кать, ну хоть ты мне не добавляй! И так такой день — повеситься можно.

— Ну и вешайся, — пожала плечами девушка. — Все равно полный абзац.

— Какой абзац? Кать? Ты чего? — вдруг перепугался Распопов. — Да все нормально! Утро вечера мудренее. Завтра смеяться над всем этим будем. Сейчас я вот тут в документах разберусь…

— Ладно, ты разбирайся, а я пойду. Мне сегодня к маме надо, — вдруг оторвалась от созерцания окна Катерина. — Обещала. Ночевать не приду, не жди.

— А, — махнул рукой Андрей Андреевич, — катись. Все равно не до тебя.

Он сгреб ближе к себе всю кучу документов, заполонивших столешницу, и, беря по одному, стал внимательно изучать.

Плохо, очень плохо, что Марго оставила его один на один со всем этим, но он ведь понимает, что пока у нее и кроме него есть кое-какие дела. Пока. Временно. Послезавтра закончится ее контракт, он предложит ей… Так, а что, собственно, он может ей предложить? Работу? Она и так у нее есть. Деньги? Но он не миллионер. Конечно, содержать ее он способен, но не на самом высоком уровне. Что остается? «Озирис». Он предложит ей стать совладелицей медицинского центра. То есть хозяйкой. Ну и в нагрузку, — Распопов мечтательно прищурился и даже вожделенно засопел, — он предложит ей себя. Она ведь сегодня вполне определенно дала понять, что очень этого ждет.

Так, диагноз мэра, справка депутата, куча заявлений об уходе, ладно, с этим завтра, не сбегут. Тройной договор, черт бы его побрал, завтра в ментовку обращаться придется. Хорошо, везде свои люди есть. Мужчины, они, хоть в областной думе, хоть в милиции, одинаково природой созданы. А значит, и одинаково подвержены…