Приятный запах. — Но там холодрыга, как на улице. А у тебя тут тепленько, — прошептал и поерзал, примостившись совсем близко.

Гостевая комната и правда была самая холодная в доме. Но не настолько же, чтобы ко мне в постель припереться!

— Морозов! — пнула его в ногу, отчего парень заскулил. — К себе вали! — шепотом «крикнула».

— Никуда, малая, я не пойду! — нагло заявил, а после, вообще страх потеряв, обнял и к себе притянул. Когда стала снимать лапы хама, вякнул, — не рыпайся. И вообще, Варька, завтра вставать рано, что ты в самом деле… Я вот не высплюсь и сонный буду, вдруг еще усну за рулем, — упреком прозвучало.

Аргументы были хороши. Готовился что ли?!

— А обнимать меня обязательно?

— А я так быстрее засыпаю, — и невозмутимо оставил на моем плече поцелуй. — Уютно так.

— Неплохо мы тусим вместе, — сарказмом выпалила.

— Да, мне тоже нравится.

Замолчал. Уснул наверное, подумала я, а тут он вновь заговорил.

— Я, вообще-то, извиняться шел.

— И что передумал? — хмыкнула, а сама мурашками покрылась, от того как ласково рука Ильи поглаживала живот.

— Нет. Прости, что в твоем доме разборки устроил. Но за то, что морду начистил просить прощения не буду, — упрямо выдал.

Тут уже я замолчала. Устроилась поудобнее, щекой потерлась о плечо парня и закрыла глаза. Как вдруг кое-что вспомнила…

— Морозов, — прошептала.

— М-м?

— Что ты говорил про прошлый раз? Что прокатило? Вы с Петькой уже встречались?

— Встречались, — зевнул, — помнишь рассказывал, как в деревне случайно амбалу одному врезал?

— Угу.

— Так, вот… Ему я и врезал, — усмехнулся.

Надо же… Как зигзагами не ходи, а земля все равно круглая.

— А…

— Спи, малая, и мне дай.

Вздохнула и закрыла глаза, слушаясь парня.

— Спокойной ночи.

— Сладких снов.

Встали еще не рассвело. Темень кругом, а мы с Ильей уже в машину садились.

— Стойте! — заверещала мама, выбегая в тапочках с сумками в руках. — Стойте!

— Оленька, еще никто не уехал, — сыронизировал папка.

— Захлопнись, господи! — обратилась к нему. — Так, доця, это тебе, — показала красную сумку, — а это Илюше, — заботливо потрепала его по голове.

Поставив сумки в багажник, принялись прощаться.

— Вы ж приезжайте к нам еще, — затрещала мама, — мы с папкой всегда вам рады. Варька, кушай хорошо. Илюшу не забывай кормить…

— Вот-вот, — вставил свое слово Морозов. В каждой бочке затычка, чтоб его.

— Так, женщина, дай детям уже выехать. Стала посреди дороги не пройти не проехать. Илюха, — протянул руки для пожатия, — бывай. А насчет рыбалки ты подумай.

— Обязательно, Саныч, — пожал руку Морозов.

Они-то после вчерашней попойки уже и на рыбалку засобирались. Породнились никак! Вот, что водочка-то делала с людьми!

Попрощались и поехали. Мне повезло больше и всю дорогу я проспала. И даже совестно не было. А когда приехали толком-то и не попрощались. Время уже было ранее, скоро и в универ. Подъехал к моему дому, а я из машины пулей вылетела. Так и хотела отчалить, если бы Морозов про сумку не напомнил, что любезно занес домой.

— Ну пока, — несмело сказала, стоя около двери.

— Малая, а что ты делаешь в воскресенье? — неожиданно прозвучал вопрос.

Растерялась и пожала плечами.

— У меня днюха, приходи.

Предложение было заманчивое, особенно после ночи полной объятий. Не первых, прошу заметить. Да и чего не пойти-то, коль зовут?! И планов никаких, потому…

— Хорошо, — ответ вырвался изо рта легко, словно и не раздумывала.

Ликующе ухмыльнулся, а потом притянул в свои объятия, в щечку чмокнул, по голове потрепал и отправился восвояси.

Глава 18

Илья

— Илюха, брат, когда туса? — спросил Витек.

Знакомой компашкой мы зарулили в кафешку около универа и сидели кофе попивали.

Витек, Лысый, Белый и Синица. Так сказать, мой круг приближенных.

С Витьком Потаповым нас связывала многолетняя крепкая исконно мужская дружба и любовь к хоккею. В который мы играли с ним бок о бок с семи лет, покуда Витек в столицу не отчалил. Там у него папенька дела делал, а папенька у него — адвокат именитый. Потому три года назад, как школу Потапов окончил, забрал свое чадо под крыло и пристроил в ЮрАкадемию. Несколько раз в год Витек все же приезжал почтить родные земли, и этот год не стал исключением.

Вспомнить только наши школьные годы. Ох, и куражили мы… Детьми, по сути, были, а чудили отнюдь не по-детски. Мои пращуры тоже большинство времени в столице обитали, но когда вопрос встал о моем переезде наотрез отказался.

Уперся, как баран и отрезал: «нет!». Тогда, уже не мальчик, но еще не мужчина, я стойко стоял на своем.

«Как это взять и переехать?! А команда как?! Мы же только пробиваться начали…» — звучало из моих уст, как самые большие аргументы.

В столице я был бы одним из многих, а отец свои связи не стал бы задействовать, да и я бы не попросил. Уж такая традиция у нас семейная, ежели пошел в хоккей, то сам своими силушками пробивайся. Так еще мой дед завел, который тоже играл в хоккей. Иван Морозов. Тоже не последний игрок в советское время.

Мама уже поздравила меня, прислала посылку с каким-то костюмом из Милана, где, собственно говоря, последние несколько месяцев и обитала. Как она сама глаголила, там она черпала «вдохновение». А папа скинул энную сумму денег на карту. Уж больно занятой он был человек, дабы по магазинам мотаться, как ошалелый, в поисках подарка для единственного сына. То ли еще будет этих праздников, всегда отмахивался он.

Вопреки тому, что родители у меня были не нищие, но свои деньги, после первого контракта, а это с восемнадцати, я зарабатывал сам. Машину, к слову, тоже купил сам. Квартира, тут уж, право слово, спасибо пращурам, купили. Но тоже, знаете ли, не за красивые глазки. Заслужил — вот и получил. Мое воспитание было таковым, что всего нужно добиваться, а не клянчить.

«Труд — залог успеха» — повторял отец из года в год, как молитву.

Потому и был хоккей моей жизнью, моим воздухом и моим будущим. Впрочем, в этом-то я и преуспел, а не только баб кадрить, как многие полагали. Не то чтобы мне было дело до чьих-то там мнений!

— Завтра, Витек! — ответил я.

— А телочки будут? — пошевелил он бровями.

— Все тебе бабы, Витек, — хохотнул, — никак не уймешься!

— Ой ли! — ребячески махнул друг рукой, взяв свой кофе, что только принесли, — чья бы корова мычала, Мороз, а твоя молчала.

И то верно…

Собственно говоря, скажи кто твой друг и я скажу, кто ты… Одного полета птицы.