Варя стояла в прихожей, окутанная легким весенним паром, что пробрался за ней с улицы. Как всегда красивая и нежная, а со слегка округлившимся животиком — потрясающая.

В груди болезненно сжалось от предчувствия. Я давно разучился нормально дышать, когда жена рядом. Даже Мила не цепляла так глубоко, а я ведь страдал за ней много лет. Перестрадал. Прошлое горькой пилюлей стояло во рту, но его можно было запить свежими эмоциями. Забыть на миг. Отрешиться. А настоящее, словно пригоршня перца чили, что щедро сыпнули в глаза. Реви не реви, ори не ори — ничем не помочь. Как мне предать ту, которую только впустил в свое сердце, которая смотрит в глаза доверчиво, раскрывает объятия и влипает в меня без предупреждения?

Как. Разбить. Ей. Сердце?

Разве что себя рядом прикопать…

— Я скучал, — прошептал, забравшись в волнистые русые волосы пальцами.

Варя отзывчиво задрожала, обвила руками шею и прижалась к моей небритой щеке своей, холодной и гладенькой. Ранимая кожа покроется красными полосами и точками, стоит мне сильнее надавить или резко пошевелиться.

— С тобой так спокойно, — прошептала она. — Ещё шаг назад я волновалась о сотне вещей, а сейчас всё это перестало иметь значение. Я точно знаю, что мы со всем справимся!

Так мы стояли долго-долго, а в воздухе висели невысказанные фразы. Будто и не нужно было их произносить, словно мы понимали друг друга без слов.

Варя отстранилась и, отложив сумочку на полку, едва слышно проговорила:

— Да, верно… Зачем нам чья-то помощь.

Обернулась и, лучезарно улыбнувшись, добавила громче:

— Я в душ. Очень устала!

Я проводил ее взглядом, прошел вдоль гостиной, смахивая неприятное предчувствие с плеч, и остановился около полки с вещами. Долго рассматривал карточку, что застыла поверх женской сумочки и сверкала знакомым именем.

Алексей. Береговой.

Твою мать… С-с-сука!

Пальцы сами потянулись, смяли край мягкой картонки. Зубы захрустели, останавливая рвущиеся наружу маты. Ненавижу тварь. Полжизни ему отдал. Да что там… Всю готов был на блюде предложить за один взгляд на Милу. Его! жену! Ту, которая выбрала не меня. Ту, которая погибла из-за этой мрази. А теперь…

Я оглянулся и прислушался. Варя купалась и что-то напевала. Сердце болезненно забилось в груди, выбив воздух из легких.

А теперь я трахаю его сестру. Во все дыры, мать его… Ребеночка заделал. Привязываю ее к себе, чтобы разломать жизнь врага изнутри. Наверное, это логичный расклад, но что-то больно дергает в груди каждый раз, когда думаю, что придется сделать.

На автомате добрел до ванны и приоткрыл дверь. Варя за матовым стеклом плавно изгибалась под потоками воды, вытягивала тонкие руки вверх, подставляя пальчики каплям, а ее округлый животик сильнее выделялся в силуэте.

Рванул створку в сторону. Шагнул внутрь, оттеснив жену к влажной стене. Она ахнула и прикрылась, окатив меня ворохом капель. Ее испуганные голубые глаза нырнули в душу и взорвали ее. Нет у меня души. Я подонок и ублюдок, каких поискать.

И я не люблю ее. Нет. Я одержим. Болен. Смертельно.

Варя поменялась в лице. Испугалась? Да плевать. Я должен вернуть в свое сердце тьму, потому что размяк рядом с ней, забыл, к чему шел и зачем это все затеял.

Ради мести. Ради расплаты.

Тонкие пальцы внезапно вплелись в мои короткие волосы, дернулись вниз. Мягкие мокрые губы прижались к моим, жестким, напряженным. Я ждал, не впускал ее, сдавливал зубы до тянущей боли. Варя отстранилась, заглянула в лицо, провела ладошкой по моей колючей щеке, призывно потерлась о нее своей и снова приблизила губы к моим. Опасно и безрассудно.

Я глотнул порывистый выдох девушки и, катясь со скоростью света в обрыв, напал на ее приоткрытый рот. Сестра Лютого застонала, затрепетала под моими руками, как нежный лепесток под жестоким градом. Вода обнимала нас, сплетала, горячила сильнее, отчего не хватало воздуха.

Я отстранился, задыхаясь от эмоций и жажды, переместился спиной к стене и потянул девушку на себя.

Варя, не спрашивая разрешения, залезла ладошкой под резинку штанов, приласкала меня, тихо засмеялась, как всегда ужаснувшись крепости и твердости. Стащив вымокшую одежду с бедер, девушка доверчиво опустилась передо мной на колени. Ее волосы, что напитали воды и потемнели, опутали мои пальцы, горячие губы смело коснулись головки.

Я толкнулся. Неистово. Вглубь. Словно наказывая ее за всю боль, что пережил, а она принимала. Ласкала языком, щекотала, почти плача от распирания, но не отталкивала. Покусывала, когда отстранялась, слизывала влагу и снова захватывала член целиком, позволяя вталкиваться в ее горячую глубину почти полностью.

Я бесился под ее кисейными ласками, грубо стягивал мокрые волосы, толкался бедрами, пока щедро не излился в горло. Только выходя из темного тумана экстаза, понял, что перегнул. Варя едва дышала, судорожно сглатывала и трепетала под моим натиском. Но как иначе? Я ведь подлая тварь. Что с меня взять, кроме жестокости? Да, подстроился, притворялся хорошеньким, но месть не остыла и никуда не ушла, кипела в крови, словно лава.

Глядя в стеклянную синь Вариных глаз, на слипшиеся ресницы, то ли от слез, то ли от воды, я приподнял девушку за плечи. Она встала напротив, задрожала сильнее. Смазав с ее губ остатки семени и сместив руку по маленькому плечу вниз, провел ладонью между ног жены и ввел в тесную глубину пальцы. Девушка пискнула, опала, уперлась лопатками на мою свободную руку, что поглаживала ее спину. Как же она мне доверяет. Зря.

И злость распирала, мучила, заставляла меня владеть этой хрупкой женщиной, врать ей в лицо, любить ее и ненавидеть себя. Хотеть ее так, что стоило несколько раз погрузить в жаркое лоно пальцы, член налился до острой боли.

Чувствуя, как от моих движений она подходит к разрядке, приподнял за ягодицы, помог оплести себя ногами и плавно вошел на всю длину. В крайней точке соприкосновения мы оба шумно потянули воздух.

Варя распахнула глаза, голодно облизалась, дрожа сжалась, стискивая меня плотью, отчего я чуть не кончил снова. Под серебром струй жена казалась волшебной, а ее искренняя страсть сжигала, выбивала меня из тьмы снова на свет. Мне хотелось кричать о своих чувствах, признаваться, как обожаю…

Так нечестно. Неправильно.

Она сестра Берегового! Помни, Волк. Не забывай…

Отстранился до тихого вздоха сожаления. И снова активно толкнулся, взвыл в потолок, сдерживая накатившую ярость и бешенство. Я ловил движения навстречу, лопался, чтобы дождаться ее вершины, а сам уплывал в черно-красную личную пропасть.

=Варвара=

После душа мы с мужем не дошли до спальни, ноги еле волочили, потому легли отдыхать на широкий диван в гостиной. Влад, дремая, перебирал мои волосы и прижимал мою щеку к своей груди. Его сердце все еще колотилось, а дыхание так и не выровнялось после секса. Только веки плотно-плотно смежились, переплев между собой густые ресницы и оттенив жуткие шрам на лице.