— Мне надо подумать, — сказала уклончиво Груша, решив выиграть хотя бы немого времени.

— Я понимаю, — взволнованно прошептал князь. — Я буду ждать. — Он отошел от девушки и направился к двери. На пороге он становился и, обернувшись к Груше, тихо проникновенно произнес: — Я буду ждать вас в своей спальне каждый вечер. Только не заставляйте меня ждать слишком долго, — добавил он мрачно и вышел вон.

Когда Урусов ушел, Груша устало присела на кровать и обхватила себя руками. Она долго безмолвно сидела, не раздеваясь. Думы, гнетущие, мрачные и тревожные, терзали ее существо. Она все размышляла о своем невыносимом положении и ощущала, что, как бы ни хотела свободы, все же не могла так легко отдаться Урусову и стать его любовницей. Она понимала, что грех до свадьбы ложиться в постель с мужчиной. Даже осознавая, что за свой аморальный поступок получит долгожданную, сладостную свободу, Груша все равно не могла решиться прийти к князю в спальню.

В какой-то момент что-то надорвалось в девушке от боли и страданий, и Груша, вскочив на ноги, бросилась прочь из комнаты, решив раз и навсегда покончить с тем невыносимым положением, в котором оказалась. Она легко пронеслась по темному дворцу и выбежала на улицу. На одном дыхании миновала липовую аллею и остановилась на высоком берегу бурной реки.

Стояла темная, жаркая и душная ночь, в воздухе ощущалось предвестье грозы. Дул сильный ветер, бледную луну закрывали несущиеся по небу чёрные тучи. Луна освещала только песок неровных берегов Нары. Река, мрачная, черная и неприветливая, быстро несла свои воды. Она показалась Груше каким-то зловещим чудовищем и одновременно единственным другом, который может понять ее. Шум волн нарастал, как некая зазывная песнь, успокаивающая и обещающая покой. Девушка неотрывно следила за бурной рекой, как будто хотела навсегда запечатлеть темные волны в своем сознании.

«Всего миг — и я буду свободна», — думала Груша. Река поглотит ее легкое тело и не будет больше ничего: ни боли, ни мук, ни отчаяния. Только покой.

Она закрыла глаза и, как загипнотизированная, наклонилась к обрыву. Правая нога оторвалась от земли и повисла над пропастью. «Еще одно движение, и все будет кончено», — думала девушка. Неожиданно чьи-то сильные руки схватили Грушу за талию и мгновенно оттащили от крутого берега.

— Вы это что надумали, Аграфена Сергеевна? — раздался над ее ухом взволнованный голос Елагина. Его руки обнимали ее стан, и Груша удивлено, невидящим взглядом посмотрела на его взволнованное лицо. Он глядела на молодого человека каким-то безумным будоражащим взором, и Андрей понял, что девушка не в себе.

— Пустите меня, — пролепетала Груша из последних сил, пытаясь оттолкнуть сильные руки молодого человека от себя. Но Андрей, испугавшись ненормально горящих глаз, крепче прижал ее к себе и напряженно прошептал:

— Не пущу… вон что удумала…

Груша вдруг обмякла в его руках, решив подчиниться, и невольно опустила голову на широкое плечо. Елагин, немедля среагировав, проворно подхватил девушку на руки и, прижав ее легкое тело к себе, быстрым шагом направился прочь от опасного высокого берега.

Понимая, что теперь нельзя отпускать ее, чтобы Груша вновь чего-нибудь не натворила, молодой человек стремительно направился в сторону сосновой рощи, находящейся неподалеку. Темнота уже давно окутала округу. Елагин прошел через высокую траву, то и дело кидая обеспокоенный взор на затихшую девушку. Она как-то безразлично вела себя, будто затаилась в его сильных руках и не сопротивлялась. На ночном небе появилась яркая луна, хорошо освещая округу. Уже через минуту Елагин опустился на широкий пень, стоявший среди сосен, и осторожно посадил девушку себе на колени, продолжая так же заботливо удерживать ее. Одна рука Андрея придерживала Грушу за плечи, а второй он приподнял ее за подбородок, чтобы заглянуть в бледное прелестное лицо. Ее прическа чуть растрепалась, и короткие густые пряди красиво обрамляли лицо. Она смотрела на него внимательно и как-то изучающе, и Елагин утонул в бездонных чудных глазах.

— Грушенька, девочка моя… что случилось? Расскажи мне, не бойся, — попросил молодой человек глухо, ощущая, как его душа наполняется трепетом и страстью от ее близости.

Груша, молчала и лишь печально вздохнула, понимая, что не хочет, чтобы Андрей все знал. Он и так уже обвинял ее в распущенности, а рассказать ему о том, что предлагал ей князь, вообще было невозможно. Если бы она только знала, что Елагин хоть немного любит ее, и она хоть немного нужна ему, и ему жаль ее. То она бы, пожалуй, и рассказала все. Но теперь он смотрел на нее как-то напряженно, словно хотел проникнуть в самую ее сущность. Она понимала, что вот он держит ее в своих объятьях. Вот он так близко, такой любимый, родной. Груша пронзительно взглянула на него, отчаянно желая, чтобы Андрей сейчас сказал ей, что любит ее и хочет, чтобы она стала его женой.

Смотря в ее прелестное любимое лицо, которое было так близко, Елагин ощутил неистовый порыв поцеловать ее, как тогда, в саду. Никого не было вокруг, кто бы мог им помешать. В лесу было пустынно и тихо. Лишь глухой шум сосен и тихий гул реки доносился до них. Грушенька в эту минуту находилась в его руках, такая тихая и покорная, что Андрей ощутил, как его сердце наполняется глубокой трепетной любовью. Чувствуя единственную потребность прикоснуться к ее сочным манящим губам, молодой человек наклонился к девушке и впился в ее рот неистовым поцелуем.

Груша, ощущая его притягательную близость, невольно ответила на горячий поцелуй. Она так давно желала остаться с ним наедине, и теперь Андрей был ласковым, добрым, не таким, как в прошлый раз, когда обзывал ее блудливой девкой.

Открытость девушки и ее ответный порыв вызвали в молодом человеке страстную бурю. Уже через миг Елагин начал неистово осыпать личико Груши жгучими поцелуями. Он обнял ее одной рукой за талию, а второй обхватил затылок, наслаждаясь сладостью и покорностью ее губ. Ощутив, что неистовое желание переполняет все его существо, Андрей вдруг отстранился, прижав ее голову к своему плечу, и сильно стиснул девушку в объятьях. В этот самый момент, Елагин понимал, что должен сказать ей, что давно любит ее и хочет, чтобы Груша стала его женой. Но отчего-то слова, которые кричало его сердце, он не мог сказать вслух, дико боясь, что Груша не сможет ответить ему тем же.

Молча затихнув в его сильных руках, Груша, тяжело дыша, ощущала, что небезразлична ему, раз он остановил ее нынче у обрыва и не дал броситься в бурную реку. И сейчас этот поцелуй? Упоительный сладостный и страстный, он как будто был началом их любовного объяснения, которое должно вот-вот произойти. Груша жаждала и отчетливо чувствовала, что Елагин непременно скажет, что любит ее, и она ответит ему тем же. Да, именно так и будет, думала Груша. Она подняла на молодого человека лицо, устремив на него влюбленный горящий взгляд. Видела, что он хочет что-то сказать, и замерла в его руках, ожидая слов любви.

Елагин судорожно сглотнул, ощущая, что ком в горле мешает говорить. Груша так призывно и нежно смотрела на него в этот миг, что он вновь с отчаянием впился в ее губы, словно желая так сказать, как обожает ее. Она вновь ответила на его поцелуй и невольно обвила руками его шею. Елагин начал исступленно ласкать ее спину, а его губы почти делали ей больно. Его рука проворно опустилась на выпуклую грудь девушки, и молодой человек с диким восторгом сжал юную плоть, наслаждаясь ее упругостью и полнотой. Совсем ошалев от ее близости, Андрей что-то невнятно пробормотал и яростно шарил ладонью по груди Грушеньки, стискивая и лаская нежные полушария через ткань платья. Молодой человек ощущал, что хочет большего. В следующий миг его пальцы начали проворно расстегивать верх ее платья. Умело справившись со всеми пуговичками на ее платье, Андрей стянул темную ткань с ее плеч, а затем спустил платье до талии. Молодой человек склонил голову и впился горячими губами в ее нежную шейку. Он ощущал почти животную потребность подчинить это юное прелестное создание своим ласкам и желаниям.