и обговорил с ним сложившуюся ситуацию. «Вместе с В.М. Пуришкевичем, — сообщал Толмачев Департаменту полиции, — мною выработан план реорганизации одесского отдела, причем предположено устранить от его руководства г-на Пеликана… и роспуск боевой дружины». В 1909 г. боевые дружины в Одессе были окончательно ликвидированы, хотя в распоряжении Коновницына оставались вооруженные телохранители.

III

Одной из главнейших задач Департамента полиции являлась борьба против индивидуального террора, которым в период до 1905 г. занимались исключительно революционные партии от «Народной воли» до эсеров. «Священная дружина» не реализовала своих планов физического устранения революционеров, но через четверть века ее наследники перешли от замыслов к практическим действиям. Столкнувшись с новым для себя явлением, тайная полиция испытывала замешательство. С одной стороны, в роли террористов выступали ее добровольные помощники, а жертвы принадлежали к миру революционного подполья. С другой стороны, черносотенцы шли на явные преступления и дискредитировали государственную власть. Особенно щекотливой стала ситуация, когда черносотенцы взялись за покушения на либералов. Для крайне правых практически не существовало разницы между нелегальными революционными и легальными оппозиционными партиями. Более того, лидеры «черной сотни» неоднократно выражали мнение, что кадеты с их расплывчатой программой гораздо опаснее социал-демократов и эсеров, не скрывавших своих замыслов по ниспровержению монархического строя.

В Главном совете имелись списки приговоренных к смерти, в которых фигурировала добрая половина членов ЦК кадетской партии. Впрочем, замыслы руководителей «черной сотни» явно расходились с их возможностями. Боевая дружина в столице не имела даже отдаленного подобия энтузиазма и опыта, присущего боевикам-эсерам. Председатель Главного совета Дубровин приказал через некоего Белинского расправиться с лидером кадетской партии П.Н. Милюковым. Но нападение, по рассказам самих же участников, превратилось в фарс: «Сперва выпили, после отправились; выследили Милюкова на Литейном и наконец ударили. Все были пьяны. Дворники стали разнимать, хотели и Милюкова забрать, считая пьяным и его, но он успел уйти». Когда исполнитель доложил о том, что как следует «дали» Милюкову, Белинский был в ярости: «Мерзавец! Ни к черту не годишься. Я сказал хорошенько дать; значит, так, чтобы он день, самое большее два прожил».

После этого случая вмешалась тайная полиция. Милюков вспоминал: «Ко мне явились несколько агентов, посланных правительством для охраны моей личности. Несколько времени они аккуратно высиживали у меня на кухне, пока наконец я не попросил освободить их от этой неблагодарной обязанности». Опасность подстерегала и других кадетских вождей. По поручению руководителей дружины С.Я. Яковлев следил за В.Д. Набоковым. Но на него покушение сорвалось точно так же, как и на И.И. Петрункевича.

Одним из немногих доведенных до конца террористических актов против кадетов было убийство профессора М.Я. Герценштейна. Сразу после роспуска в июле 1906 г. I Государственной думы черносотенцы начали охоту за бывшими депутатами. Двое из них — М.М. Винавер и М.Я. Герценштейн — отдыхали в курортном местечке Териоки на территории Финляндии, где они чувствовали себя в безопасности под защитой автономного Великого княжества. Они вызывали ненависть черносотенцев как члены ЦК кадетской партии, красноречивые ораторы, талантливые публицисты и, что было особенно важно для антисемитов, как евреи.

Поскольку легче всего оказалось выследить Герценштейна, было решено начать именно с него. Непосредственная подготовка покушения была возложена на Юскевича-Красковского, который направил в Териоки группу боевиков.

Руководил группой десятник Путиловского завода А.В. Половнев (Сашка Косой), дважды судимый за кражу. Среди его подчиненных был Г.С. Ларичкин, также дважды судимый. В столичном отделе «Союза русского народа» его использовали в качестве наемного убийцы. Он застрелил рабочего В. Мухина, которого подозревали в том, что он выдает революционерам имена дружинников. На помощь петербургским дружинникам был приглашен трактирщик из Пинска Л.А. Тополев (Гамзей Гамзеевич), представлявший Главный совет на открытии новых отделов в провинции. Как правило, его поездки по стране сопровождались дикими скандалами. Однажды на страницы газет попало конфиденциальное письмо уфимского губернатора Пуришкевичу. Губернатор, сочувствовавший черносотенному движению, сетовал на безобразное поведение эмиссара «Союза», который приехал открывать новый отдел: «Он содействие полиции отклонил на том лишь основании, что уфимский полицмейстер — католик… будучи направлен к полицмейстеру, Тополев ушел от него и напился пьяным до бесчувствия, так что с улицы был взят в полицейский участок для вытрезвления; протрезвившись, он снова напился и снова был взят в участок».

Черносотенцы были вооружены браунингами, кинжалами и захватили на всякий случай четыре бомбы. Прислуга гостиницы обратила внимание на странных постояльцев, тем более что они похвастались металлическими панцирями, которые носили под верхней одеждой. В беседе с прислугой Гамзей Гамзеевич дал понять, что они принадлежат к боевой группе социал-демократов. Когда ему заметили, что террором в основном занимаются эсеры, то он охотно согласился, что они, конечно, эсеры из летучего боевого отряда. Цель их приезда, пояснил он, состоит в покушении на бывшего шефа жандармов Д.Ф. Трепова.

Несколько дней черносотенцы изучали распорядок дня Герценштейна. Затем в Териоки приехал Юскевич-Красковский, который проверил окончательную готовность. Утром 18 (31) июля 1906 г. Герценштейн получил по почте письмо за подписью «коморры народной расправы» — мифической организации, от имени которой черносотенцы рассылали свои угрозы. Вечером того же дня во время прогулки по берегу моря бывший депутат был убит, его дочь ранена.

Убийцы благополучно скрылись и поздно ночью приехали в Главный совет. Там царило ликование. Руководители «Союза русского народа» поздравляли друг друга с удачным почином. Убийц щедро наградили. Бездомного и оборванного Ларичкина одели и приютили в помещении Главного совета. Потом он учил уму-разуму менее удачливого товарища, объясняя ему, что если бы тому тоже удалось кого-нибудь убить, «то он жил бы в этой комнате, был бы счастлив, был бы обут и одет, а также деньги у тебя были».

Неизвестно, кто из членов Главного совета отдал приказ ликвидировать кадетского депутата. Наибольшие подозрения падали на Дубровина. Однако председатель тульского отдела «Союза» Рознатовский вспомнил свою беседу с женой ближайшего помощника Пуришкевича В.Н. Казаринова: «При разговоре об убийстве Герценштейна Казариновы сказали мне, что убийство Герценштейна совершено двумя лицами по поручению Пуришкевича… Я сказал Казариновой, что получил анонимную телеграмму, из которой видно, что убийца — Дубровин, но она категорически это отрицала, говоря, что Дубровин про это ничего не знал, а что убийц нанял Пуришкевич, но за какую сумму — она не знала».

Беззаботность черносотенцев при подготовке покушения объяснялась не столько нехваткой конспиративного опыта, сколько уверенностью в полной безнаказанности. Вместо того чтобы скрываться от полиции, прибывшие в Териоки террористы уверенно направились к станционному жандарму Т.А. Запольскому. На допросе жандарм показывал: «Они подошли ко мне и отрекомендовались агентами охранного отделения. В подтверждение своих слов двое из представившихся… предъявили мне удостоверение охранного