Создавая и описывая научный подход Холмса, Конан Дойл не только повторял (до определенной степени) Задига и Дюпена – он также использовал концепцию Фрэнсиса Бэкона, который ко времени Артура Конан Дойла уже считался покровителем рационального исследования (другими словами, научного подхода). Временами писатель совершенно очевидно обращается к Фрэнсису Бэкону. «Все теории, объясняющие явления природы, должны быть смелы, как сама природа», – замечает Шерлок Холмс в беседе с доктором Ватсоном. Само представление об «объяснении явлений природы» у представителей образованной части населения XIX века было неразрывно связано с Фрэнсисом Бэконом. У его произведения «Новый Органон», изданного в 1620 году, был подзаголовок «Истинные указания для истолкования природы». Этот труд, первоначально названный «Новый инструмент науки», стал манифестом Фрэнсиса Бэкона о том, что позже будет названо научным методом.

Фрэнсис Бэкон выступал против традиционных методов познания, основанных на некритическом обращении к классическим источникам, и ратовал за исследования, основанные на фактических данных. Действуя так, он воплощал в жизнь, разъяснял и развивал философскую парадигму своего времени – стремление к приобретению новых знаний и пониманию тех предметов и явлений, которые могли быть охвачены кругозором человека. Фактически Фрэнсис Бэкон недвусмысленно определил «опыт индуктивного метода» как «исторические заключения, последовательно выводимые из явлений, фактов, наблюдений, экспериментов, искусства, а также из активных наук»3.

Артур Конан Дойл наверняка прочел длинную биографическую и критическую статью о Фрэнсисе Бэконе, написанную Томасом Бабингтоном Маколеем, одним из своих любимых писателей. Маколей (верно использовавший термин «индукция») исказил основное положение Фрэнсиса Бэкона о том, что индукция осуществима только на основе содержательных (т. е. сделанных в рамках определенной логики) наблюдений. В интерпретации Маколея индукция – метод, при котором субъект проводит наблюдения без заранее выработанной концепции, способной объединить собираемые данные. Маколей подвел итог тому, что он считал утомительной очевидностью Бэкона, своим известным примером с пирожками: «В понедельник и среду я ел пирожки с мясом и не спал всю ночь от расстройства желудка… Во вторник и в пятницу я не ел пирожков, и со мной все было в порядке»4.

Конан Дойл воспроизвел идею Фрэнсиса Бэкона о практической значимости постоянных наблюдений, превратив доктора Джозефа Белла в мистера Холмса. И уверенность, с которой предвидения Шерлока Холмса воспринимаются окружающими, отразилась в одном из более поздних высказываний доктора Белла: «Пациент скорее всего будет более убежден в том, что вы сумеете вылечить его, если он увидит, как много вы можете узнать о его прошлом, лишь взглянув на него. А весь фокус ведь гораздо проще, чем кажется на первый взгляд»5.

Похвала Ватсона в адрес своего соседа по квартире подтвердила, насколько сильно он был впечатлен демонстрацией Холмсом своего метода: «Вы сделали великое дело: благодаря вам раскрытие преступлений находится на грани точной науки».

И по воле Артура Конан Дойла доктор Ватсон подмечает у Шерлока одну человеческую слабость: «Мой спутник даже порозовел от удовольствия услышать от меня такие слова и от серьезной убежденности тона, с которым я их произнес. Я уже замечал, что он был чувствителен к похвалам его искусству не меньше, чем девушка к похвалам своей красоте».

Не во всех произведениях Эмиля Габорио действовал полицейский детектив месье Лекок. Однако после публикации в 1867 году романа «Преступление в Орсивале», который был переведен на английский язык в 1871 году (когда Артуру было двенадцать лет), этот персонаж стал широко известен. Габорио разделил сюжет на две части. В первой части рассказывалось о блестящем расследовании детективом жестокого убийства, а вторая часть включала в себя ретроспективу событий, приведших к убийству и бегству преступника.

Артур Конан Дойл использовал ту же структуру (к ней прибегал не только Эмиль Габорио) при написании повести «Этюд в багровых тонах». Представив читателю семь динамичных и ярких глав, он оставляет Шерлока Холмса и доктора Ватсона в Лондоне и переносится через Атлантический океан в Северную Америку, вернувшись в 1847 год. Артуру никогда не доводилось бывать в Новом Свете, но, как и все авторы остросюжетных произведений, начиная от Гомера и заканчивая Робертом Льюисом Стивенсоном, он бессознательно обращался к неведомым странам, чтобы представить читателю необычную обстановку. Уже в «Рассказе американца», грубоватом произведении, наполненном жаргонизмами, что был опубликован в 1880 году в журнале «London Society», он описал жестокие события на Диком Западе. То, что множество деталей, как и следовало ожидать, не соответствовало реальности, не особенно беспокоило его. Он легко подгонял фактуру под сюжет.

Конан Дойл завершил первую часть повести сценой задержания Холмсом Джефферсона Хоупа, убийцы Еноха Дреббера в доме № 3 в тупике Лористон-гарденс. Во второй части «Страна святых» автор знакомит читателя с предысторией событий, которые привели к убийству. Изложение злоключений Джефферсона Хоупа идет от третьего лица.

В поисках подходящих злодеев для своего произведения Артур Конан Дойл остановил выбор на мормонах, которые в то время часто упоминались в английской прессе. Это был ловкий ход. Приверженцы церкви Иисуса Христа Святых последних дней имели скандальную репутацию с момента основания мормонизма в штате Нью-Йорк в конце 1820‑х годов проповедником Джозефом Смитом, который впоследствии был арестован по обвинению в многоженстве2. В 1830 году Джозеф Смит опубликовал «Книгу Мормона», которая по языку и по форме изложения до определенной степени напоминает «Библию короля Иакова»[65]. Джозеф Смит утверждал, что он перевел письмена, начертанные на древних золотых скрижалях «измененным египетским письмом» и что место их нахождения, а также способ их перевода были открыты ему ангелом, назвавшим себя Моронием.

Вскоре деятельность мормонов вызвала серьезные религиозные и гражданские волнения, сопровождавшиеся прямыми столкновениями его последователей с местными жителями и в конечном итоге с федеральным правительством. В результате общины мормонов постепенно мигрировали из штата Нью-Йорка в штат Огайо, а затем в штаты Иллинойс и Миссури и еще далее на запад, где власть федерального правительства была не так сильна.