Через несколько лет Джефферсон Хоуп вернулся, чтобы отыскать своих врагов, но обнаружил, что те покинули общину мормонов. Преследуя их, он узнал, что они пересекли Соединенные Штаты и в конечном итоге приехали в Англию. Излагая свою историю Шерлоку Холмсу и доктору Ватсону, Джефферсон Хоуп описал, как стал в Лондоне кучером наемного кэба, чтобы выследить Дреббера и Стэнджерсона. Его кэб-хэнсом представлял собой двухколесную карету, в которой два пассажира размещались за низкой двустворчатой дверцей, защищавшей их обувь и одежду от грязи и конского навоза из-под задних копыт лошади; кучер в котелке стоял снаружи у них за спиной, держа вожжи через петлю на крыше кэба.

Джефферсон Хоуп выслеживал и выжидал. В последней главе «Этюда в багровых тонах», раскрывающей все загадки, Джефферсон Хоуп признался, что он вернулся на место преступления, чтобы найти потерянное кольцо, – и обнаружил, что дом окружен полицией. Он смог ускользнуть от нее, притворившись пьяным, – то есть он сознательно привлек к себе внимание вместо того, чтобы попытаться избежать этого. Этот прием Конан Дойл позаимствовал у Габорио. Убийца в романе «Месье Лекок» таким же образом намеренно привлек к себе внимание, чтобы его посадили в тюрьму, где уже сидел его сообщник.

С самого детства увлекаясь рассказами об американских поселенцах на Диком Западе, Конан Дойл восхищался творчеством Марка Твена и вряд ли пропустил весьма занимательный и яркий роман этого писателя «Закаленные»[66], изданный в 1872 году. В нем красочно описывались приключения автора на Диком Западе, в том числе стычки с мормонами. Марк Твен рассказал, в частности, об одном дикаре, которого называли «ангелом-разрушителем». Самих «ангелов‑разрушителей» Марк Твен охарактеризовал как «святых последних дней, которые отделились от Церкви, чтобы заслуживающие наказания граждане постоянно исчезали»9.

Скрупулезный ум Артура позволил ему заимствовать у Марка Твена деталь, которая ускользнула от внимания остальных литераторов и журналистов, писавших о святых последних дней. «Как они ни хитры, – говорит Джефферсон Хоуп о выслеживавших его мормонах, – а охотника из Уошо им не поймать!» «Уошо» было названием племени коренных американцев, с давних пор проживавшего в районе озера Тахо (штат Невада)10. Один из девяти первых округов «территории Невада» (еще до получения ею статуса штата) также был назван «Уошо». Твен отмечал, что «Уошо» – это ласковое название Невады11, и неоднократно использовал его при описании событий, происходивших в штатах Юта и Невада. Однако, судя по всему, этот топоним был практически неизвестен, пока Артур Конан Дойл не упомянул его в своей повести.

Перегруженный исторический фон повествования, связанного с общиной мормонов, качественно отличается от остальной части «Этюда в багровых тонах». В нем не хватало фактурного материала и изящества эпизодов с участием Шерлока Холмса, а также сердечности рассказчика в лице доктора Ватсона. Однако этот прием позволил Артуру Конан Дойлу обеспечить Шерлока Холмса достойным соперником и развернуться, как писателю, в полную силу своего таланта.

Само собой разумеется, повесть завершилась триумфом впервые представленного читателям гениального детектива. Попавший в расставленную Холмсом ловушку, Джефферсон Хоуп сдается и с восхищением замечает: «Если случайно место начальника полиции сейчас не занято, то лучше вас никого не найти. Как вы меня выследили – просто уму непостижимо!» Для самого Джефферсона Хоупа это стало завершением охоты. Как выяснилось, он страдал аневризмой аорты, как определил Ватсон, и умер в своей камере еще до того, как предстал перед судьей.

После того как папаша Табаре, частный детектив в романе Эмиля Габорио «Дело вдовы Леруж», раскрывает преступление, он думает о своем главном сопернике из полиции: «Это расследование принесет ему славу, тогда как заслуга в этом принадлежит мне». В повести «Этюд в багровых тонах» после того, как Шерлок Холмс окончательно объяснил Ватсону свой метод дедукции, они прочли в газете «Эхо»:

«Уже ни для кого не секрет, что честь ловкого разоблачения убийцы всецело принадлежит известным сыщикам из Скотленд-Ярда, мистеру Грегсону и мистеру Лестрейду. Преступник был схвачен в квартире некоего мистера Шерлока Холмса, сыщика-любителя, который обнаружил некоторые способности в сыскном деле; будем надеяться, что, имея таких учителей, он со временем приобретет навыки в искусстве раскрытия преступлений. Говорят, что оба сыщика в качестве признания их заслуг получат достойную награду».

Прочтя эту статью, Шерлок Холмс рассмеялся: «Ну, что я вам говорил с самого начала? Вот для чего мы с вами создали этот этюд в багровых тонах – чтобы обеспечить им достойную награду!»

«Ничего, все факты записаны у меня в дневнике, – пробормотал в ответ Ватсон, – и публика о них узнает».

Вместо того чтобы завершить свою повесть пророческими словами Ватсона, Конан Дойл не смог удержаться, чтобы еще раз не повторить прием Эдгара Аллана По. Тот любил украшать свои новаторские произведения «виньетками в старинном стиле», в том числе цитатами на других языках. Так, рассказ «Похищенное письмо» предварялся эпиграфом на латыни из высказываний римского философа первого века Сенеки, а детектив «Убийство на улице Морг» завершался строкой на французском языке из эпистолярного романа Жан Жака Руссо «Юлия, или Новая Элоиза», изданного в 1761 году. В этом контексте цитата из Руссо (заключительные слова Огюста Дюпена в последнем предложении произведения) становится саркастическим комментарием к бюрократической некомпетентности полиции. Огюст Дюпен замечает относительно манеры ведения дел полицейского префекта Г.: «Отрицать то, что есть, и распространяться о том, чего не существует».

В заключительном абзаце «Этюда в багровых тонах» Конан Дойл вкладывает цитату из античной литературы в уста Шерлока Холмса, которого Ватсон вначале подозревал в полном незнании литературы как таковой: «А пока довольствуйтесь сознанием, что вы победили, и повторите вслед за римским скрягой: «Populus me sibilat, at mihi plaudo/Ipse domi simul ac nummos contemplor in arca». Эта фраза из произведения Горация «Сатиры» переводится следующим образом: «Пусть их освищут меня, говорит, но зато я в ладоши/Хлопаю дома себе, как хочу, на сундук свой любуясь»[67].

Вряд ли это замечание можно считать уместным со стороны молодого человека, у которого не было ни одного клиента и который в результате расследования убийства в тупике Лористон-Гарденс ничего не заработал. Не удивительно, что в произведении, написанном всего лишь за шесть недель, заключительная цитата читается как сделанный в последнюю минуту штрих, не претендующий на глубокий смысл. Возможно, Артур Конан Дойл считал, что ему следует отдать последнюю дань Эдгару Аллану По, который обеспечил его столь многим для создания Шерлока Холмса.