В комнату заглянула Лида:

– Суп будешь?

Как просто и буднично прозвучал ее вопрос. Как если бы ничего не произошло в их семье – ни предательства, ни утраты чувств…

– Да, буду…

– А как ты думаешь, мне позволят взять к себе детей?

– Детей?

– Да, Наташиных детей?

Он не знал, что ответить.

* * *

Пожалуй, впервые за все то время, что она пробыла в Саратове, Юля Земцова чувствовала себя совершенно умиротворенной и счастливой. За праздничным столом собралась вся семья: муж, мама, на коленях которой сидела нарядно одетая маленькая Маша. Здесь же находились Игорь Шубин с Женей Жуковой. Через полчаса пробьет полночь, наступит новый год. Все поднимут бокалы с шампанским, будут произносить тосты…

– Знаете, я так рада, что вы остались на Новый год, – сказала Женя, пребывающая в прекрасном, приподнятом настроении, как, впрочем, и все. – И еще я рада, что с приездом твоего мужа…

Тут она сделала паузу и многозначительно посмотрела на Крымова, ухаживающего за столом за любимой тещей – миловидной улыбающейся женщиной, удивительно похожей на Земцову, но в отличие от нее неразговорчивой, застенчивой. В красивом черном платье с ниткой жемчуга на шее, она, казалось, была всецело поглощена своей внучкой, которую буквально не спускала с рук.

– Да, я рада, что с приездом Жени, моего тезки, мы выпутались из этого сложного дела… Я понимаю, что мы собрались сегодня не для того, чтобы говорить о работе, но все же… Мы же все понимаем, как тяжело было Юле все это время сдерживаться и хранить чужую тайну. Со стороны это может показаться даже преступлением… Ведь мы только теперь узнали, что выстрел, который раздался в вашем доме…

– Надеюсь, что об этом никто не узнает. Лида простила, а это главное…

– Но как ты догадалась, кто на самом деле стрелял в нее? И когда ты это поняла?

– Когда? Как только мы приехали туда… Была ночь, осенняя холодная ночь, вокруг дома – ни души… И Наташа сказала: «…здесь у вас жутковато… Вокруг дома – ни души, ни охраны, никого… Я так не привыкла… И еще: мне постоянно кажется, что наверху кто-то ходит…» Тогда я попыталась успокоить ее, сказала, что тут никого не может быть, что дом пуст… Но она продолжала твердить: «…я слышала… шаги или шорох, не знаю… Мне здесь как-то не по себе…»

– И все? Только из-за этих слов ты поняла, что она – убийца?

– До этого они говорили о своих мужьях, и именно тогда подвыпившая Лида призналась нам, что подозревает своего мужа в измене. Тогда же она упомянула и о белых волосах, которые она обнаружила на своей подушке… Наташа сказала, что это бред, что Андрей не способен на измену или что-то в этом духе… Потом Лида сказала про конверты и вспомнила, что перед тем, как отнести их Игорю, она была у Наташи… Думаю, что именно тогда-то Наташа и почувствовала исходящую от Лиды опасность. Ведь если бы Лида докопалась, кто был любовницей ее мужа и приперла бы Андрея к стенке, он бы мог и признаться… А если бы признался в измене, то рассказал бы и о том, что это именно Наташа убила Леву… Прибавьте к этому то состояние, в котором находилась Наташа, да плюс выпитое спиртное. А пистолет она раздобыла, когда поняла, что Лида может стать для Наташи очень опасным свидетелем. А что, если Лида увидела пакет с вещами убитых Зориной и Левы у себя в квартире? К тому же неплохо было бы создать впечатление, что существует настоящий убийца Британа… Так почему бы не воспользоваться таким авторитетным обществом, как Земцова, и придумать этого самого убийцу… Она понимала, что я на правах хозяйки дома непременно поднимусь на второй этаж, чтобы проверить, нет ли там кого постороннего… Видела она также и электрический щит с кнопками, точно такой же, как и у нее дома… Что стоило ей, отправив меня на второй этаж, вырубить свет в доме и выстрелить в сторону Лиды? Если попадет, значит, так тому и быть, а если нет – то она хотя бы слегка ранит ее, и это послужит лишь доказательством того, что в доме скрывался преступник…

– Но ведь ты же подыграла ей! – воскликнул Шубин.

– Да, я сказала, что видела человека, бегущего от дома… Мне надо было усыпить ее бдительность.

– Но ты покрывала убийцу! Лиду могли убить…

– Тогда уже был бы другой разговор… К тому же у меня не было никаких доказательств. Для меня главным было не спугнуть ее… Вы же сами не верили в виновность Погодина, не так ли?

– Не верили, – согласилась Женя. – Особенно раздражало то, что он долгое время молчал. И это было очень странным. Ведь он совсем не защищался. Для обычного преступника это неестественно.

– Правильно, потому что он решил для себя, что остаток жизни проведет в тюрьме, страдая ради любимой женщины. По нашим временам Андрей – герой. Таких мужчин сейчас нет…

– Но мы отвлеклись… Значит, дверь в дом была заперта?

– Заперта.

– Но почему ты не обыскала Наташу?

– Я постоянно думала о ее маленьких детях. Постоянно… Я вот смотрю сейчас на Машку и думаю, а на что была бы способна я, лишь бы не оставить ее одну… Мы подчас не знаем, как поведем себя в следующую минуту… У Наташи тяжелая наследственность. Ее мать до сих пор находится на лечении в психиатрической клинике… Не уверена, что это самый лучший козырь для тебя, Женя, – она обратилась к Крымову, – как ее представителя, и для ее адвоката, с которым вы будете ее защищать, но суд может учесть это обстоятельство…

– Да я и так знаю, что ей дадут условный срок… – Женя Крымов неуловимым движением поправил на шее галстук, а потом вдруг распустил его, снял с шеи и расстегнул ворот белоснежной сорочки. – Здесь же все свои… Можно, я без галстука…

– Условный? – удивилась Юлина мама, Маргарита Сергеевна. – Она же убила двух человек и ранила свою подругу, Лиду?! Это что же за законы у нас такие?

– Мужа с его любовницей она убила, можно сказать, на месте преступления… Она застала их, а это что-то да значит, – развел руками невозмутимый Крымов. – А что касается Лиды, то она перевела на ее банковский счет пятьдесят тысяч долларов. Они помирились. Больше того, я знаю, что именно ей, Лиде, Наташа хочет в случае неблагоприятного решения суда поручить воспитывать своих детей.

– Ну и дела… – развела руками Маргарита Сергеевна. – И ты, Юля, занимаешься такими вещами… Покрываешь убийцу… Не понимаю я тебя.

– А кто позвонил секретарше Британа и сказал, что похороны переносятся? – спросила Женя Жукова. – Выходит, сама вдова?

– Конечно, – пожала плечами Юля. – Разве ты не помнишь, что она с самого начала не желала принимать участия в похоронах мужа? Гроб с телом Британа даже ночи не простоял в их квартире. Она ненавидела его, понимаешь? И не хотела, чтобы его похоронили по-человечески. Ну не могла она согласиться с тем, что в памяти всех, кто знал ее мужа, Лева Британ останется идеальным мужем и отцом, не могла вынести спектакля, чем представлялись ей похороны… А потому решила напоследок сделать так, чтобы его вообще никто не пришел проводить…