– Так это ты похитил сердце моей девочки? Надо бы мне невзлюбить тебя за то, что навек поселится в ее сердце тоска. Знай: драконы любят один раз и на всю жизнь. Наверное, это плохо для нашей численности, ибо, потеряв однажды свою половину, мы больше не в состоянии продолжить род. Но зла на тебя я не держу. Знаю по себе, что сердцу не прикажешь. Эх, не хотел отпускать ее к людям, но сделанного не воротишь.

Пока он говорил, путешественники смотрели на него, забыв вздохнуть и обмирая от восторга. Поклонники живой красоты, они были способны как никто другой оценить великолепие этого творения природы, представшего перед ними в ликующем расцвете сил.

Метта, бережно приподняв раненого, подложила ему под голову свернутый валиком спальный мешок, чтобы было удобнее разговаривать.

– Вижу, нелегко тебе пришлось, – продолжал дракон, склоняя рогатую голову к Маруфу, – однако девочка моя искусная целительница – вылечит тебя так, что и следов не останется.

Маруф, встретив взгляд его золотых глаз, молчал, размышляя и глядя пристально.

– Тебя что-то поразило во мне? – тотчас спросил проницательный дракон.

– Твои глаза, – ответил Маруф, и все его раны мигом дали о себе знать, – у него были твои глаза. Поначалу они были блеклыми, как песок в ночной пустыне, но когда он услышал о Метте, его омертвелый взор разгорелся и стал в точности таким, как у тебя.

– Вы говорили о Метте?

– Он будто видел меня насквозь и спросил, кто та девушка, что занимает мои мысли. И когда я ответил, он назвал твое имя.

Алнонд выпрямился и ненадолго задумался, после чего сказал:

– Я сразу заподозрил, что это он, когда Метта поведала мне об ужасном событии. Теперь же сомнений не осталось.

– Кто это, отец? – нетерпеливо спросила Метта. – О ком ты говоришь?

– Это он, Фейронд – дракон-отступник. Я никогда не рассказывал тебе о нем, дочка, чтобы не волновать твое чувствительное сердечко. Это наша общая беда. Свыше полтораста лет гнетет она тяжким бременем скорби души всех членов Сообщества.

– Он нанес мне удар из засады, когда я его не ждал, – гордо сказал Маруф, – сражался я с ним уже покалеченным, иначе не далась бы ему так легко победа.

– Не обманывайся, мой друг, – покачал головой Алнонд, – открыто мне, что у тебя мужественное сердце и доблести тебе не занимать, но был ты обречен с самого начала, будь ты даже в полном здравии. Человеку с ним не совладать. Чтобы убить тебя, ему достаточно было протянуть руку. Счастье твое, что вздумал он немного позабавиться. Спасло тебя, как я понимаю, упоминание о Метте, а то не отыскать бы нам потом даже пепла.

Мари вскрикнула и закрыла лицо руками.

– Но почему у него вид человека? – спросила Метта. – Со слов Маруфа ясно, что он уже не молод.

– Верно подмечено, девочка. Фейронд мне ровесник. Чтобы стало вам понятно, отчего у него такой вид, должен изложить я историю его жизни, а она поистине трагична.

Он помолчал, собираясь с мыслями, и начал свое повествование.

– Детство и юность я провел в Китае, – рассказывал Алнонд. – Это потом уже, поженившись, перебрались мы с матерью Метты в этот чарующий край. Росли мы с Фейрондом вместе – тогда наши семьи жили по соседству. Были мы с ним неразлучны и любили друг друга, как родные братья. В то время благоговел я перед ним из-за его необыкновенных талантов. Можно сказать, что был он гением среди драконов. Природа одарила его щедро – никогда еще с начала рождения Земли не приходил в мир столь могучий Целитель. Энергией он обладал в десять раз большей, чем любой из нас. Когда он общался с Великой Матерью, на Земле наступало благоденствие. Светлый ум его проникал в такие дали и такие глубины, о которых мы не могли даже помышлять, и было открыто ему начало начал всего сущего. Молодые и счастливые мы наслаждались жизнью, к тридцати пяти годам вошли в полную силу, но были беззаботны и необузданны. Сообщество уже мягко намекало, чтобы мы присматривали себе подруг, дабы приумножить наш малочисленный род, однако Фейронд ни о чем таком и слышать не хотел – он бездумно отдавался свободе и не мог представить себя в роли главы семейства.

Но вот однажды, удачно поохотившись, мы отдыхали на берегу моря, блаженно предаваясь праздности после плодотворной ночи. Вдруг Фейронд насторожился и привстал, учуяв нечто, доступное лишь его феноменальному восприятию. С другого конца моря ветер принес тончайший аромат, нежное дуновение, неосознанное ощущение чего-то невыразимо прекрасного, что неодолимо повлекло его к себе, как наговорные колдовские чары. Зов этот был так силен, что вспыхнул огонь в его крови, ринулся он в волны и стремительно понесся на юг, через бескрайнее море, со всей скоростью, какую могла обеспечить его небывалая мощь. Все более зримой становилась цель, по мере ее приближения в душе его росло ликование, все существо его пело и смеялось, грудь теснили сладостные предчувствия.

И вот в водах Таиланда он увидел юную красавицу Дарту. Глядя в бездонное небо, она качалась на синих волнах, всецело отдавшись своим смутным девичьим грезам и, замечтавшись, не замечала, что медленно кружит вокруг нее молодой дракон, не отрывая от чудного видения потрясенного взгляда. Очнувшись, собралась прелестница плыть к берегу, как вдруг увидела незнакомца и, рванувшись, как пугливая лань, стыдливо обратилась в бегство, но нельзя было ускользнуть от Фейронда. Он плыл рядом, не сводя с нее пылкого взора; наконец преградил ей дорогу и почтительно произнес:

– Не убегай, небесное создание. Позволь насладиться созерцанием твоей неземной красоты. Открой мне свое имя, поговори со мной, и ты увидишь, что меня не надо бояться, ибо буду я верным рабом твоим до конца своих дней.

С этой первой встречи полюбили они друг друга не на жизнь, а насмерть, как это бывает только у драконов, но даже среди драконов никто не смог бы сравниться силой чувства с Фейрондом, потому что такова была сущность его могучей натуры, где все было через край.

Сообщество с радостью восприняло весть об их союзе и определило им местом жительства другой континент, так как все молодые пары покидают родные места, если их родители живы и с успехом исполняют свою миссию Целителей. С болью в сердце я расставался с дорогим другом и братом, лишь мысль о том, что он счастлив, согревала мне душу. Через год, соскучившись, я отправился навестить молодых супругов. Они жили на побережье Тихого океана, и все у них было прекрасно. Дарта своей резвой прелестью и грациозностью могла покорить любое, даже самое черствое сердце. Всесильный Фейронд трепетал и преклонялся перед своей пленительной подругой. Никогда он не оставлял ее одну, потому что не мог и минуты прожить вдали от любимой. Часто развлекались они тем, что, приняв человеческий облик, уходили в город и участвовали в празднествах и карнавалах, и были они оба прекрасны, как утренняя заря, в любом обличье. Люди расступались, когда они проходили мимо, облаченные в роскошные мантии златоцветных драконьих волос. Их кожа излучала солнечный свет, глубокие глаза в обрамлении пушистых ресниц лучились янтарным блеском. Безудержной любви Фейронда в то время с избытком хватало на всех, в том числе и на людей, и он ревностно хранил Землю для всего живого. Еще через год Дарта понесла, и новость эта облетела все континенты и острова. Фейронд не помнил себя от гордости и счастья. Однако когда я гостил у него в очередной раз, он сказал мне: