В один ужасающий момент, момент, который будет преследовать Торгрина в кошмарах до конца его жизни, он обнаружил, что его дрожащие руки перенаправляют остриё меча с его собственной груди на чужую. На грудь Риса.

Рис в ужасе наблюдал за ним, понимая, что тот собирается сделать.

Но ни один из них не мог ничего изменить – слишком сильны оказались тиски безумия.

Тор, двигаясь бесконтрольно, шагнул вперёд и занёс меч. Когда Рис протянул руку, чтобы успокоить его, он вонзил лезвие прямо в стучащее сердце своего лучшего друга.

Безвольная марионетка в лапах неизвестного зла, Тор крепко схватил Риса и собственноручно убил человека, которого любил больше всех на свете.

Дариус лежал на спине и смотрел, как один из великанов занёс свой топор высоко над головой и опустил его прямо Дариусу на лицо. Время для него вдруг потекло медленней: он чувствовал каждое дуновение ветра, видел застывшую гримасу на лице монстра, слышал отдалённые крики толпы. Он понял, что именно так и бывает в последний момент жизни.

Дариус хотел как-то отреагировать, откатиться в сторону или заслониться от удара, но знал, что не мог этого сделать. Меч лежал в двух футах от его руки, и в этот раз монстр оказался проворней. Боковым зрением Дариус видел, что все его товарищи по рингу были мертвы, и понимал, что настал его черёд. Он примет свою смерть в этой пыли, на ненавистной арене, плечом к плечу с гладиаторами, которых он даже не знал, от рук этого жуткого зверя.

Дариус ни о чём не жалел. Он отважно сражался, не отступал, смело встречал каждого противника, подброшенного ему судьбой. Во всяком случае, у него теперь был шанс воссоединиться со своими братьями по оружию – Раджем, Дезмондом, Казом и Люци – и отправиться с ними в лучший мир. Дариус вспомнил о Лоти. Он не знал, была ли она тоже уже мертва, готовилась ли встретить его за чертой, или выжила и скиталась сейчас одна где-то далеко. Он даже не знал, что было хуже.

Лезвие было уже близко, Дариус почувствовал, как оно рассекло воздух над его лицом, и приготовился умереть, как вдруг его барабанные перепонки вздрогнули от лязга металла о металл. Дариус моргнул и увидел, что огромное лезвие топора зависло в дюйме от его носа, остановленное длинным серебряным посохом.

Дариус оглянулся и, к своему невероятному удивлению, увидел Деклана, невозмутимо стоявшего рядом с ним в своей коричневой мантии, и дерзко глядящего в зверю в глаза. Это он своим посохом закрыл Дариуса от удара и спас ему жизнь.

Дариус моргнул ещё несколько раз, не веря своим глазам. Как Деклан здесь оказался? Почему он рискует своей жизнью ради него? Откуда у него столько силы, чтобы остановить такой мощный удар тонким серебряным посохом?

Даруис ошарашенно смотрел по сторонам, пытаясь осознать тот факт, что всё ещё жив, а Деклан тем временем начал действовать. Он провернул посох по кругу и выбил топор у монстра из рук, затем отдёрнул руку и концом посоха ударил противника между глаз, сбивая того с ног.

Огромный топор, выпущенный монстром, закрутился в воздухе, и Деклан легко поймал его на лету. Когда ещё несколько тварей бросились на него в атаку, он размахнулся и метну его в них. Лезвие просвистело над ареной и попало одному из нападавших точно промеж глаз. Под ликующие возгласы толпы, монстр свалился замертво.

Тем же движением Деклан отвёл свой посох в сторону ударил второго монстра концом в висок. Тот выронил свой наполовину опущенный топор и рухнул на колени. Оставшиеся существа одновременно навалились на него, но даже тогда у Деклана на лице не дрогнул ни один мускул. Он выглядел совершенно спокойным, и без труда уворачивался от их выпадов, во все стороны размахивая своим посохом и круша противников направо и налево. Он двигался со скоростью молнии, ни на секунду не останавливаясь и демонстрируя кошачью грацию и ловкость. Он дрался так зрелищно, как ни один другой воин, которого Дариусу доводилось видеть раньше.

Деклан одним ударом посоха по запястьям обезоружил одного монстра, другого ударил плашмя в кадык, затем нагнулся и подкосил третьего ударом под колени, кувыркнулся, направил посох вверх и поразил четвёртого между ног. Вокруг него царил хаос, а он управлял им, защищаясь и нападая так быстро, что никому не удавалось его коснуться. Он был как вихрь и остановился только после того, когда последний монстр повалился к его ногам.

Пользуясь перерывом в битве, Делан, как ни в чём не бывало, подошёл к Дариусу, и протянул ему руку.

Дариус смотрел на него снизу вверх, в шоке от увиденного. Он взял Деклана за руку, и тот рывком поставил его на ноги.

Делан улыбнулся.

"Я тут подумал, что было бы несправедливо, если бы всё веселье досталось тебе одному", – сказал он, довольно скалясь.

Затем он поднял с земли топор и разрубил кандалы Дариуса, наконец-то давая ему свободу.

Трибуны ревели от удивления и восторга, и Дариус обернулся вокруг себя, ловя момент. Они с Декланом стояли в сердце бури, окружённые монстрами, готовыми снова подняться на бой. Дариус с трепетом смотрел на Деклана, гадая, чем заслужил его расположение. Он никогда не встречал воина искуснее. Кем был этот человек?

Вокруг них монстры начали приходить в себя, и Дариус крепче сжал топор в руке, чувствуя новый прилив сил и отваги. Когда Деклан был рядом, победа уже не казалась ему такой недостижимой.

"Я не понимаю", – сказал Дариус, когда они стояли спиной к спине и ждали новой атаки. "Почему вы рисковали ради меня жизнью?"

"Я понял, что ты был прав", – ответил тот. "Жизнь коротка. Честь важнее. В какой-то момент я сбился с пути. Ты помог мне на него вернуться. Мне надоело выживать – я хочу жить по чести снова".

"Но почему именно я?" – настаивал Дариус, потому что этот вопрос не давал ему покоя. "Почему вы бросили всё и рискнули ради меня, незнакомца?"

Последовала пауза, во время которой под рёв толпы все выжившие монстры собрались в небольшую армию, чтобы снова на них напасть. Дариус собрался с духом, понимая, что драться придётся ни на жизнь, а на смерть.

"Потому что, Дариус, – неожиданно ответил Деклан, – ты мне не чужой".

Дариус растерянно посмотрел ему в глаза, и наконец-то узнал в них что-то смутно знакомое, что-то, что объясняло всё.

"Потому что, Дариус, – сказал мужчина, становясь в боевую стойку, – ты мой сын".