в том, следовал ли вертолет правилам FAA касательно безопасности, а скорее в том, перемещаются ли обычно летательные аппараты общественности на таком же расстоянии от земли. Если это так (и пятый судья пришел к выводу, что в данном случае это так), владелец недвижимости не мог разумно надеяться на конфиденциальность частной жизни, потому что общественность тоже часто наблюдала бы за ним. Даже коллегия из четырех судей признала потенциальную актуальность этого пункта: «В протоколе или перед нами ничто не указывает на то, что вертолеты, летающие на высоте 400 футов, достаточно редки в этой стране; поэтому мы не можем считать обоснованным утверждение ответчика о том, что он разумно предполагал, что его теплица не будет подвергаться наблюдению с данной высоты».

В 1986 году при рассмотрении дела Калифорния против Сираоло суд пришел к аналогичному выводу, основанному на аналогичном обосновании. Он установил, что даже возведение десятифутового забора вокруг частного двора не дает повода для субъективного ожидания защищенности от всех наблюдений за задним двором и что у владельца собственности не было разумных оснований утверждать, будто полицейский пролет нарушил его права, установленные Четвертой поправкой. Любой рабочий, ремонтирующий телефонную линию, мог бы увидеть то же самое[144].

И все же люди в определенной степени имеют право регулировать воздушное пространство над своей недвижимостью. В решении по делу Соединенные Штаты против Коусби, вынесенном в 1946 году, судья Уильям О. Дуглас написал, что землевладельцы должны иметь исключительное право контроля над непосредственно прилегающими участками окружающей атмосферы. Это дело было возбуждено по иску птицевода, чьих птиц буквально до смерти пугали военные самолеты, летающие на малой высоте. Он подал в суд на правительство за то, что оно отобрало его собственность без компенсации, и суд постановил: ответчик должен заплатить[145]. Владельцы недвижимости не могут запретить реактивным самолетам летать над их дворами на высоте тридцати пяти тысяч футов, но обычные низколетящие самолеты – это другое дело. По крайней мере, в том случае, если они осуществляют прямое и непосредственное вмешательство в то, как владелец пользуется землей. Пока не ясно, как подобные аргументы будут применяться к наблюдению с помощью дронов, учитывая, что обычно представителям общественности не разрешается запускать беспилотники над частной собственностью, хотя многие все же это делают.

Однако вопросы, возникающие в связи с использованием полицией беспилотных летательных аппаратов, по крайней мере на данный момент, относятся не только к сфере юриспруденции. Полиции не нужен ордер, чтобы следить за кем-то или снимать кого-то на публике. Если вам вообще случается проводить какое-то время в крупных городах, в аэропортах или другом общественном транспорте, а также в ресторанах, на заправочных станциях и в супермаркетах, вас почти наверняка снимали тысячи раз. Совершенно легально.

Главные вопросы связаны с ожиданиями: что готовы терпеть граждане свободной страны во имя общественной безопасности? Должны ли мы ожидать, что нас будут отслеживать и снимать всякий раз, когда мы выходим из дома? В расследовании, которое привело к иску Флориды против Райли, полицейские пролетели на вертолете над чьим-то домом. Для этого нужны были профессионалы, время и одобрение со стороны вышестоящих, основанное на зацепке, которую департамент счел разумной.

Что же касается беспилотных летательных аппаратов, их можно эксплуатировать постоянно при низких затратах. В новом мире, где из метаданных мобильного телефона, для получения которых традиционно не требовался ордер, полиция узнает о нас больше, чем из содержания наших звонков, нам необходимо менять и обновлять законы о конфиденциальности. Точно так же их нужно корректировать и обновлять в мире, где несанкционированное воздушное наблюдение способно сообщить полиции не только о том, есть ли у нас на участке запрещенные растения, но и о том, куда мы постоянно ходим.

* * *

Полиция использует беспилотники не только для скрытого наблюдения. В 2019 году профессор авиации Эл Фрейзер, который раньше был офицером полиции Глендейла (Калифорния), а после отставки служит заместителем департамента шерифа Гранд-Форкса (Северная Дакота), на технологической конференции Международной ассоциации начальников полиции объяснил, что либеральные СМИ хотели изобразить это так, будто мы собираемся заглядывать в окна и искать горшки с цветами, однако очень немногие агентства применяют беспилотники для скрытого наблюдения. Большинство использует их в явных целях[146].

Любой репортер, освещающий действия полиции – будь то из либеральных СМИ или моей собственной правоцентристской газеты – привыкает слышать подобные комментарии. Они исходят не только от правых. Один доктор юридических наук, с которым я регулярно общаюсь, сказал, что озабоченность общественности полицейской слежкой резко возрастает после сенсационных историй, и вместе с этим растет беспокойство. Однако большинство журналистов не ставят целью создание сенсационных книг и статей. Нет такой цели и у меня.

Я пишу о рисках, связанных с технологией слежки, не потому, что хочу представить полицию в плохом свете. Сотрудники правоохранительных органов выполняют трудную, опасную, необходимую работу. Подавляющее большинство из них искренне заботятся об общественной безопасности и по-настоящему желают защитить людей. Я пишу о рисках, связанных с технологией слежки, потому что эти риски реальны. Их необходимо учитывать в противовес любым преимуществам, которые дает эта технология. Я пишу о таких рисках, поскольку наши гражданские свободы заслуживают защиты – и да, в том числе защиты от агентов государства и сотрудников полиции. Полицейским было бы легче, если бы никто никогда не ставил под сомнение их действия, и они могли бы поступать так, как им заблагорассудится. Но большинство людей не хотят жить в таком мире. Более того, отстаивать гражданские свободы также означает отстаивать гражданские свободы сотрудников полиции, когда они не на службе.

Возможно, из тех очевидных целей, о которых упомянул Фрейзер, главные – это поисково-спасательные операции. Беспилотник запускается легче и быстрее, чем пилотируемый летательный аппарат, и может оставаться в воздухе дольше – более суток, при условии должной емкости аккумулятора. Размеры дронов позволяют им достигать таких мест, которые недоступны вертолетам. Дроны более или менее устойчивы к атмосферным воздействиям. Они могут летать над пожарами, в сильный мороз и в условиях крайней опасности (например, в местах с неразорвавшимися боеприпасами или высоким уровнем радиации), не подвергая риску сотрудников, которые управляют устройством из безопасного места. Беспилотник может в реальном времени оценивать ущерб от стихийных бедствий, таких как наводнения и извержения вулканов.

Кроме того, дроны – это модульные аппараты: на них можно установить обычные камеры, устройства для мониторинга радиации или утечек газа, GPS-трекеры, считыватели номерных знаков или что-нибудь еще, что способен нести беспилотник. Для поиска людей, заблудившихся в лесу, хорошо подходят дроны, оснащенные камерой FLIR (аббревиатура от Forward Looking Infrared, инфракрасная система переднего обзора). Такие термографические