самого присутствия камер, оснащенных системой распознавания лиц, в уязвимых локациях – таких как церкви и клиники, где делают аборты, – мы рискуем как минимум ограничить неприкосновенность, защищенную Первой поправкой. А Четвертая поправка запрещает правительству проводить общие необоснованные обыски. Конечно, можно возразить, что защита Четвертой поправки распространяется на людей и их имущество, а не на фотографии и информацию, которые они уже предоставили правительственному учреждению (например, когда сфотографировались для полицейского архива или на водительские права).

Человек, передающий сведения о себе в государственную транспортную полицию, уверен, что этот материал будет использован для ограниченных целей идентификации именно той конкретной организацией, которой он предоставлен. Мы и не подозреваем, что наша информация становится частью огромной базы данных, в которой при желании может вести поиск любое из множества агентств разных правительственных уровней. И хотя в полицейский архив преступники передают свои фотографии не столь добровольно – они тоже имеют конституционные права.

Как в Америке и других странах будут защищены эти права и ожидания в отношении конфиденциальности (и даже будут ли они вообще защищены), пока не ясно: слишком мало судебной практики.

В 2015 году трое жителей Иллинойса подали коллективный иск против Facebook[130], утверждая, что компания нарушила Закон о конфиденциальности биометрической информации штата Иллинойс, когда сохранила биометрические идентификаторы – в данном случае их лица – и подвергла их распознаванию, не получив на это явного письменного согласия истцов и не имея графика хранения. (Закон штата Иллинойс требует, чтобы компании, собирающие биометрическую информацию, получали прямое разрешение субъекта и уведомляли людей, что их биометрические данные где-то сохраняются, а также сообщали, каким образом они хранятся, почему и как долго. При отсутствии судебного приказа сведения не могут храниться бесконечно.)

Facebook* пытался добиться прекращения дела: по его мнению, три истца не смогли доказать, что действия Facebook* нанесли им какой-либо конкретный ущерб. Истцы утверждали, что нарушение компанией их прав на неприкосновенность частной жизни само по себе является значительным ущербом[131].

Суд согласился с истцами. Facebook* подал апелляцию в Верховный суд, который отказался рассматривать это дело. Тогда Facebook* выплатил истцам сумму в 550 миллионов долларов.

На фоне других штатов закон штата Иллинойс о конфиденциальности биометрической информации является одним из наиболее строгих. Но урегулирование спора с Facebook* показывает, что такие законы не обязательно должны иметь национальный масштаб, чтобы быть эффективными. Во многом так же, как калифорнийские стандарты выбросов служат основой для автопроизводителей по всей Америке, строгие, продуманные законы штата о конфиденциальности могут сделать то же самое для технологических фирм.

И наоборот, Высокий суд Англии и Уэльса отклонил дело, возбужденное валлийским борцом за гражданские свободы, который утверждал, что использование полицией распознавания лиц в режиме реального времени нарушает его права. Он пожаловался в суд на сбор и обработку в режиме реального времени изображений, полученных с помощью камер видеонаблюдения, и заявил, что эта практика нарушает его права человека и британские законы о защите данных. Суд не согласился с истцом, постановив, что использование технологии регулируется четкими и достаточными правовыми рамками и что полиция использует технологию справедливым, законным и непреднамеренным образом. Это постановление предполагает, что использование полицией системы распознавания лиц в Англии и Уэльсе не сталкивается с существенными проблемами и что люди, живущие в этих странах, должны будут приспособиться к тому, что их постоянно отслеживают и контролируют на публике[132].

Решение Верховного суда США по делу Карпентер против США, принятое в июне 2018 года, дает американцам немного больше защиты[133]. Семью годами ранее ФБР арестовало Тимоти Карпентера на основании улик, полученных путем отслеживания его мобильного телефона. Один из его сообщников по преступлению дал полиции номер телефона Карпентера, и полиция получила не судебный ордер, а постановление магистрата, которое позволяло отслеживать местоположение Карпентера и историю звонков.

Верховный суд постановил, что необоснованное получение правительством записей мобильного телефона подозреваемого, которые раскрывали его местонахождение и передвижения в течение длительного времени, действительно нарушило его права, предусмотренные Четвертой поправкой. Простое большинство с перевесом в один голос (5 против 4) сочло, что Четвертая поправка защищает не только человека и его имущество, но и ожидания этого человека в отношении неприкосновенности частной жизни. Это обнадеживающее решение может лечь в основу нового понимания прав на неприкосновенность частной жизни и ожиданий в эпоху цифровых технологий.

Постановление Верховного суда еще не применялось к распознаванию лиц в реальном времени, хотя могло бы. Распознавание лиц в режиме реального времени противоречит нашим ожиданиям, что государство не будет постоянно отслеживать (а также фиксировать и хранить) наши публичные передвижения, особенно когда нас не подозревают в совершении преступлений. Но чем скорее кто-нибудь заставит суды ответить, применимо ли решение по делу Карпентера к технологии распознавания лиц в реальном времени, тем лучше, поскольку полиция не сидит на месте. Чиновники в Чикаго и Детройте настаивают, что они не занимаются слежкой с помощью этих технологий. Но такая возможность существует, и, вероятно, единственная сила, которая удерживает полицию от более широкого их использования – это общественное противодействие.

ACLU Северной Калифорнии получил документы о том, что полиция Орландо во Флориде купила у Amazon услуги распознавания лиц в реальном времени – и по крайней мере какое-то время ими пользовалась[134]. Amazon заявила, что приостановит действие учетных записей любых клиентов, уличенных в нарушении ее условий предоставления услуг. Это обещание позитивное, но в конечном счете пустое. Не существует законов, регулирующих применение полицейскими систем распознавания лиц в реальном времени, и нет правил раскрытия такой информации. Единственная причина, по которой мы знаем о системах в Детройте, Чикаго и Орландо, заключается в том, что Клэр Гарви и адвокаты ACLU нашли время подать запросы в соответствии с Законом о свободе информации, а затем обнародовали результаты.

К чести Amazon, она одобрила то, что, по ее мнению, является подходящим набором директив для использования полицией распознавания лиц. Эта технология должна «всегда использоваться в соответствии с законом, включая законы о защите гражданских прав», – написал в своем блоге Майкл Пунке, вице-президент компании по глобальной публичной политике[135]. Прежде чем полиция решит допросить или задержать подозреваемого, результат работы системы обязаны просматривать реальные люди, и полиция должна принимать только те совпадения, которые алгоритм выдает с уверенностью не менее 99 %. Кроме того, в использовании полицейскими технологии распознавания лиц необходима прозрачность: граждане должны знать, когда, где и как она применяется. Все это в высшей степени разумные идеи. Но в свободном обществе гражданские свободы не должны зависеть от того, догадаются ли компании разработать разумную политику и решат