Онор уже открыла было рот, чтобы вскрикнуть, но чья-то сильная рука накрыла ей лицо. Она постаралась укусить обидчика, но тот слишком сильно прижал свою руку к ее губам. Онор ударила бы его ногой, но он прижал ее к себе так, что она не могла пошевелиться. Она вырвалась и убежала бы, но ноги ее перестали касаться земли.

– Черт возьми, я предупреждал тебя, чтобы ты не показывала носа с катера! – хрипло шепнул на ухо Джейк.

– Ммм!..

– Это извинение? – усмехнулся он, убирая свою руку.

– Послушайте, вы что себе вообще позво…

Он вновь закрыл ей рот.

– А теперь послушай! Я думал, что это твой ночной гость, и мне неизвестно, вооружен он или нет. Ты должна мне быть благодарна за то, что я не отношусь к тому типу слабонервных, которые сначала стреляют, а потом спрашивают фамилию. Я мог убить тебя, черт возьми! Ты хоть понимаешь это?!

Онор перестала вырываться – поняла.

– Отлично, – буркнул Джейк.

Вновь убрав свою руку от ее лица, он опустил ее на землю. В этот момент она увидела его пистолет и едва не задохнулась.

– Не волнуйся, он на предохранителе, – быстро сказал он. Он поставил пистолет на предохранитель в ту самую секунду, когда ее грудь коснулась его руки, а упругая попка уперлась ему в бедро. Но Джейк благоразумно не стал говорить ей об этом.

– Я… я… простите, – прошептала Онор. – Было так тихо, что я испугалась за вас…

– Ничего, пострадали только мои ноги.

– Что? – вскричала она и тут же опустилась перед ним на колени. – Где? Я не вижу крови.

Теперь уже у Джейка перехватило дыхание. Поверни она голову хоть на дюйм в сторону и непременно уткнулась бы лицом в то место, которое у него сейчас стало наиболее чувствительным. Джейку показалось, что у него сердце выскочит из груди.

– Джейк! Где же… Ой! – подняв голову, проговорила она.

– В том-то и дело! Но пусть это вас не беспокоит.

– Он тоже на предохранителе?

Джейк, не удержавшись, фыркнул и отступил на шаг назад.

– Идите в дом, гляньте, может, что-то пропало.

– Мне кажется, нет…

– А я говорю, что если вам не хочется лечь сейчас спиной в дорожную пыль, лучше идите в дом.

Онор тут же поднялась.

– Простите. Просто я так растерялась.

– Я тоже.

– Вы?! Растерялись?!

– Послушайте, сгиньте! Иначе я сейчас стану похож на индийского йога, который привык гулять по утрам по раскаленным углям!

Онор не сразу поняла, что он имел в виду. Но когда он побежал по тропинке обратно к катеру, она обратила внимание на то, что он без обуви. Кровь до сих пор бешено стучала у нее в висках. На ней была только рубашка Джейка, которую она нашла на катере, и под нее проникал свежий ночной ветерок.

Ладони были холодные как лед. Она еле сумела запереть за собой входную дверь, а когда обернулась лицом к комнате, то мгновенно пожалела о том, что это сделала. В гостиной все было перевернуто вверх дном.

Только теперь Онор до конца осознала, что, когда проснулась, грабитель уже какое-то время находился в доме и шарил в гостиной. А ведь дверь в спальню была не заперта на ключ и даже приоткрыта… Какой ужас!

Значит, пока она спала, он бродил где-то совсем рядом… Онор стало дурно. Обхватив руками живот, она судорожно сглотнула подкативший к горлу комок.

– По-моему, это моя рубашка, – вдруг раздался за ее спиной голос Джейка.

Вздрогнув, она резко обернулась. У нее задрожали коленки.

– Онор! Черт возьми, что с тобой?

Она открыла рот, чтобы ответить ему, но не смогла, продолжая бороться с дурнотой и головокружением.

– Спокойно, милая, – быстро оценив ситуацию, сказал Джейк. – Он тебе что-нибудь сделал?

Она отрицательно покачала головой.

– Ты просто отходишь от шока, – облегченно, вздохнув, проговорил Джейк. – Не волнуйся, это, скоро пройдет. Ощущения, конечно, неприятные, я понимаю. – Он задвинул на двери засов и вновь обернулся к ней. – Глубоко вдыхай через нос и выпускай через сжатые зубы. Дурнота отступит.

Онор последовала его совету, и после нескольких попыток у нее все получилось. Джейк между тем обошел дом, плотно запирая двери и окна. Когда он вернулся к Онор, она все еще мелко подрагивала всем телом.

– Да ты расцепи зубы, теперь уже можно, – сказал он, улыбнувшись.

Она расцепила, и те застучали. Поминутно оглядываясь на нее, Джейк опустился на корточки перед небольшим камином и развел огонь.

– Иди сюда, – сказал он, когда языки пламени уже пожрали растопку и принялись лизать дрова, – Согреешься.

– Н-не могу…

Джейк опять оглянулся на нее. У Онор так сильно дрожали коленки, что было непонятно, как она еще стоит не падая. Выпрямившись, он пододвинул к камину старый диванчик, кинул на него принесенное из спальни одеяло и подошел к Онор.

– Только не бойся, – мягко проговорил он, – я перенесу тебя.

Несмотря на предупреждение, она вздрогнула, когда он поднял ее на руки.

– Все хорошо, – сказал Джейк. – Я не сделаю тебе больно. Ты быстро согреешься.

Она прерывисто задышала, но не стала вырываться и положила голову ему на голое плечо. Джейк кожей ощутил ее холодную как лед щеку. Когда он стал опускать ее на диван, она закинула руки ему на шею и не отпустила. Чуть поколебавшись, он присел на диван вместе с ней.

Джейк не мог накрыть ее одеялом, так как она все цеплялась за его шею и, похоже, не собиралась отпускать. Онор была вся белая как полотно. В сухих глазах застыло дикое выражение. Дрожь до сих пор не прошла. Джейк прижал ее к себе и кое-как накрыл ее и себя одеялом.

– Панический ужас – удивительная штука, – проговорил он. – Особенно когда это состояние для тебя непривычно. Захлестывает человека с головой, как мощная приливная волна.

Онор что-то тихонько прошептала, и Джейк расценил это как согласие со своим утверждением.

– Когда на людей накатывает такой страх, – продолжал Джейк, – он парализует их, и они замирают на месте, будучи не в силах пошевелиться. В такие моменты одни не способны ни поднять крик, ни убежать, даже если им угрожает смертельная опасность. Другие же, напротив, начинают так орать, что смело дадут приличную фору твоему будильнику.

Губы Онор чуть дрогнули – она попыталась улыбнуться. У нее из этого мало что вышло, но саму попытку Джейк оценил по достоинству. Онор уже меньше дрожала, кожа ее перестала быть холодной как лед, но она по-прежнему не отпускала его.

– Так или иначе, – продолжал он, – кричишь ли ты или замер на месте как вкопанный, пытаешься ли спрятаться или убежать – выбор всегда бессознательный. Голова ничего не соображает, и все спасительные решения принимаются автоматически. Когда же кризис минует, только тогда на тебя наваливается тяжкое осознание случившегося. Стоишь на месте и дрожишь. Или расхаживаешь из стороны в сторону и дрожишь. Или, наконец, тебя рвет, выворачивает наизнанку и… ты дрожишь.