Переехав в Петербург, Пушкины сняли жилье только на полгода, предусмотрев предстоящее увеличение семейства и смену квартиры на более поместительную. К концу пребывания их в доме Брискорн Наталья Николаевна, готовившаяся стать матерью, уже не выезжала. Новую квартиру Пушкин начал подыскивать загодя. С этой целью он еще в марте 1832 года дважды посетил семью своего знакомого, полковника Алексея Илларионовича Философова, чтобы, как выразилась его сестра Екатерина Илларионовна, «осмотреть горницы», которые они собирались в мае освободить: «В первый раз, как он приходил, мы были дома одни; я, не взглянув на него и увидя, что шляпа у него очень затаскана, приняла его за лакея и отвечала сухо, не смотря на него, что заставило его, не оглядев горниц, скорей убираться вон. Когда же мне сказали, что это был Пушкин, два дня с досады не знала, что делать, не могла себе простить низкого чувства — судить людей по платью. Третьего дня он еще раз пришел, и братец был дома, уже принял его получше меня; я же отвесила ему низкий поклон за вину свою, и не знаю, сколько еще должна отвесить таковых же, за приятные часы, доставленные мне его стихами».

К 6 апреля 1832 года, годовщине получения Пушкиным согласия Натальи Ивановны на брак с ее дочерью, поэт заказывает для жены золотое кольцо с бирюзой с гравированной изнутри надписью: «А. Р. 6 avril 1832». Это кольцо потом хранилось в семье Пушкиных, пока не было подарено младшим сыном поэта Григорием Александровичем Пушкинскому Дому; ныне оно находится в собрании Всероссийского музея А. С. Пушкина.

В первой половине мая 1832 года Пушкины переезжают с Галерной улицы на Фурштатскую в дом Алымова. В Литейной части встречались дома в два этажа с каменным нижним и деревянным верхним, каким был и дом Алымова. Это единственный из домов, где жили Пушкины, не сохранившийся до наших дней. Однако его нетрудно представить себе по рисункам и планам. Такой дом, выходивший окнами на улицу с бульваром, с двором и деревянными постройками при нем, должен был напомнить Наталье Николаевне уютные московские особняки. Квартира была в 14 комнат, с паркетным полом на втором этаже, с кухней, людской и прачечной.

Хозяин дома, титулярный советник Матвей Никитич Алымов, в мае 1831 года потерял жену Екатерину Петровну, умершую от холеры. Он происходил из старинной русской фамилии, родственной Пушкиным. Его старший сын Петр Матвеевич, вышедший в отставку штабс-капитаном артиллерии, был помещиком Старицкого уезда Тверской губернии и соседом Вульфов. Через его брата Павла Матвеевича Алымова, поручика Корпуса инженеров путей сообщения и псковского помещика, Пушкин в середине мая 1832 года послал первое письмо с нового адреса — Прасковье Александровне Осиповой, поздравляя ее с рождением внука[49]: «Дай Бог ему и его матери здравствовать, а нам всем побывать у него на свадьбе, если нам не пришлось быть на его крестинах. К слову о крестинах: они скоро будут у меня на Фурштатской, в доме Алымова».

Прасковья Александровна ответила из Пскова: «От души желаю, чтобы эти строчки застали вас уже отцом и чтобы ваша прелестная супруга так же благополучно разрешилась от бремени, как и моя дочь. Я жду этого известия с 20-го с нетерпением и не перестаю думать об этом». Как она и хотела, Пушкин прочтет эти строки, уже став отцом.

Косвенно с ожиданием появления на свет первого ребенка можно связать стихотворение, которое Пушкин вписал в альбом княжны Анны Давыдовны Абамелек 9 апреля 1832 года:

Еще двухлетней знал ее Пушкин-лицеист: в Царском Селе жили ее родители. В 1814 году, когда родилась Анна, ее отец князь Давыд Семенович Абамелек был полковником лейб-гвардии Гусарского полка. Пушкин видел Анну маленькой девочкой.

Можно согласиться со всеми, кто писал об Анне Абамелек, что Пушкин с полным основанием мог славить ее таланты и что он любил детей. Но представляется, что главным импульсом к созданию этого стихотворения было ощущение, связанное с ожиданием рождения собственного ребенка, и с мыслями о том, как он будет нянчить его, как некогда малютку Абамелек, и как будет гордиться, наблюдая ее взросление.

Наталья Николаевна родила дочь Марию 19 мая 1832 года. Роды были тяжелыми, и только к середине июня она начала поправляться и принимать гостей. Неожиданно письмом от 2 августа Пушкина и Наталью Николаевну приветствует в стихах и прозе живший по соседству граф Д. И. Хвостов: «Свидетельствуя почтение приятелю-современнику, знаменитому поэту Александру Сергеевичу Пушкину, посылаю ему песенку моего сочинения, на музыку положенную, и прошу в знак дружбы ко мне доставить оную вашей Наталье Николаевне». Озаглавленная «Соловей в Таврическом саду 1832 года», она заканчивалась словами:

Пушкин не медлит с ответом: «Жена моя искренно благодарит вас за прелестный и неожиданный подарок. Я в долгу перед вами: два раза почтили вы меня лестным ко мне обращением и песнями лиры заслуженной и вечно юной. На днях буду иметь честь явиться с женой на поклонение к нашему славному и любезному патриарху».

Оправившаяся после родов и появившаяся снова в свете Наталья Николаевна, как и прежде, пожинает лавры, о чем Вяземский сообщает в письме жене 3 сентября: «Наша поэтша Пушкина в большой славе и очень хороша». Вяземский использовал при этом любимое выражение Пушкина, когда, будучи чем-то особенно доволен, он говорил: «Очень хорошо».

В конце ноября 1832 года Пушкины перебрались на новую квартиру в один из аристократических кварталов столицы, на Гороховую улицу у пересечения ее с Большой Морской (современный адрес — Гороховая, 14). Не последнюю роль в выборе нового жилья сыграла необходимость работать в архиве, помещавшемся по соседству, в здании Главного штаба на Дворцовой площади. Там же находилась и Коллегия иностранных дел, в которой поэт теперь числился по службе.

Трехэтажный каменный дом, в котором поселилось семейство, принадлежал купцу П. А. Жадимеровскому. 1 декабря был подписан контракт о найме квартиры: «Я, нижеподписавшийся, Титулярный Советник Александр Сергеевич Пушкин, заключил сей контракт с Фридрихсгамским первостатейным купцом Петром Алексеевичем Жадимеровским в том, что нанял я Пушкин у него Жадимеровского в собственном его каменном доме, состоящем 1-ой адмир. час. 2-го квар. под № 132-м Отделение в 3-м этаже, на проспекте Гороховой улицы, состоящее из двенадцати комнат и принадлежащей кухни, и при оном службы: 1-н сарай для экипажей, конюшни на 4 стойла, 1-н небольшой сарай для дров, 1-н ледник и чердак для вешанья белья, — от вышеписаннаго числа впредь на один год, т. е. по 1-е декабря 1833 года, за который наем обязан я Пушкин платить ему Жадимеровскому по три тысячи триста рублей банковыми ассигнациями в год, платеж оных денег производить за каждые четыре м-ца по равной причитающейся сумме вперед без всякого отлагательства, а ежели я Пушкин в платеже наемных денег буду неисправен и по срокам не заплачу, то волен он, Жадимеровский, оные покои отдать другому, хотя бы то и с уменьшением против моей наемной цены, а я Пушкин обязан как за содержание, так и за все убытки, от сего последовать могущие, ему Жадимеровскому заплатить и до показанного срока от платежа отказаться не могу — также оную квартиру не передавать другому без согласия Жадимеровского». В контракте было указано, что в трех комнатах «стены обклеены французскими обоями» и в пяти комнатах полы «штучные, в прочих сосновые», печи с медными дверцами, двери «с задвижками, замками и ключами», «переплеты как летние, так и зимние с целыми стеклами и оные все с медными задвижками», в кухне «английская плита, очаг с котлом и пирожная печь с машинкою».