уже не остановить, это лишь вопрос времени, в точности не определимого, однако, безусловно, короткого? Что ни говори, путь к цели вел через области механики, куда доселе никто не ступал.

Но каковы бы ни были доводы — подобно осаждаемой женихами царице Итаки, Кокс не мог ни сдержать время, ни затянуть на неопределенный срок или до бесконечности окончание работы. И как знать, быть может, теперь Цзян играл роль предательницы-служанки и донес тайной канцелярии о и без того неопровержимом факте, что английский мастер саботирует завершение собственной работы.

Как в военных, так и в дипломатических кругах уже считали Жэхол новой столицей державы, когда в первые весенние дни в Павильон Четырех Мостов внезапно явился посланец императора, и англичанам пришлось наконец назвать причины затягивания работы, которые Цзян изложил на бумаге.

Неровный, дисгармоничный ход при испытаниях вызвал необходимость, диктовал Кокс под удивленными взглядами товарищей, заменить неожиданно непрочные материалы более долговечными. Замене подлежали и стеклянные цилиндры, с целью увеличить ртутную поверхность. И наконец, пришлось изготовить изнашивающиеся детали повышенной прочности, чтобы их долговечность радовала Владыку Десяти Тысяч Лет и в далеком, далеком будущем. Однако поскольку подобного механизма никогда раньше не строили, надо было учитывать и новый, доселе неведомый опыт, причем порой случались и ошибки. Ведь, хотя часы вечности уже функционировали так, как предписывали чертежи конструкции, их строителям надлежало позаботиться и о будущем, о далеком будущем, доживет до которого только бессмертный.

Но теперь, как показывает визит посланца, пора ставить точку. Определенно пора. От императора новых знаков не поступало, и товарищи Кокса за трапезами и за работой уже начали выражать сомнения, было ли на самом деле все то, о чем они вспоминали: визиты Высочайшего, многочисленные доказательства его милости, его появление зимним утром, когда он в сопровождении женщины отворил дверь мастерской, возможно собственными руками... император, использующий собственные руки!

Правда ли все это? Или обуянные жестокой ревностью, полные ненависти придворные сановники сыграли с ними злую шутку и заставили поверить, что они стоят перед Владыкой Десяти Тысяч Лет, Отрешенным, Недостижимым, тогда как на самом деле с ними говорил и задавал вопросы актер или переодетый чиновник?

Актер? Что за идея. Никто бы не дерзнул, сказал Цзян, никто во всем земном круге, где властвует Китай, никогда бы не дерзнул копировать Сына Неба, даже наедине с собой, в одиночестве и тайком, даже в одиночестве далеко в море или в одиночестве далеко в пустыне... Нет, никто и помыслить не мог сыграть такую роль. Что случилось, то случилось. Однако теперь... теперь, разумеется, не актер, а сам император требовал исполнить обещанное. Он распространил свое терпение на долгие сроки и сезоны года и ради этого задержал лето, сам бег времени. Но теперь знаки свидетельствуют, что и это лето с его осенними красками, студеным оцепенением и снежными бурями закончится.

Из Юньнани прибыл караван из пятидесяти двух слонов, которых навьючат грузом возвращения из остановленного времени. В самых тайных кругах вокруг императора явно взяли верх советники, желавшие отделить завершение чудовища в Павильоне Четырех Мостов и длительное пленение двора в Жэхоле.

Пусть английские чародеи остаются в Монголии, тогда как император пойдет своим путем, не тревожась о возмутительных сроках поставки! Эти треклятые часы можно либо незавершенными погрузить на слона, либо пусть они гниют в Жэхоле или наконец пойдут — придворной жизни они более препятствовать не будут, не имеют права. И потом, слоны: разве генералы таким образом не обеспечили императора новой огромной игрушкой, доселе невиданной на полях сражений его воли? По дороге в Бэйцзин, наверно, станет ясно, вправду ли так легко, как сулят махуты, включить этих великанов в боевые порядки императорской армии и тем придать войскам Владыки Горизонтов новый, устрашающий, топочущий, непобедимый облик.

Итак, двор вернется в Бэйцзин на спинах слонов и тысяч коней и верблюдов, в портшезах и бесконечном караване телег, фургонов, грузовых повозок и вернет Запретному городу его права, которыми он так долго, слишком долго не пользовался. Время должно возобновить свой бег и возобновит его.

Perpetuum mobile. Не говоря о нем ни слова, Кокс начал в эти дни спрашивать себя, вправду ли ради исполнения многовекового стремления, исполнения своих (!) мечтаний он в итоге готов рискнуть возвращением в Англию, своей жизнью и жизнью товарищей. Может ли он, должен ли примириться со смертью ради механизма, который единственный из всего, что он благополучно довел до конца, заслуживал название дела всей жизни?

Дни стали длиннее. В парках лишь кое-где еще лежали снежные островки, а сквозь тонкие клубы пара, поднимавшиеся с речного берега, постоянно доносились хриплые крики зимородков, негодующих на ожившую конкуренцию приречных дроздов, когда Кокс однажды после бессонной ночи изложил товарищам спасительную мысль, которая избавила его от вопроса о цене его мечтаний.

Проблема, которую ни Мерлин, ни Локвуд никогда не ощущали как опасность, решалась необычайно просто. Но предложение мастера обоим понравилось:

А: Круглая ручка из горного хрусталя для открывания восьмигранной колонны.

Б: Шлифованный конус из флинтгласа для блокирования или освобождения тока ртути.

В: Линейный валик из позолоченного осмия.

Г: Шпиндель с винтовой нарезкой, из оцинкованной горячим способом дамасской стали.

Д: Платиновое установочное кольцо.

Эти пять дополнительных деталей, уложенные на шелковой подкладке ларца из змеиного дерева, сказал Кокс, надобно передать императору вкупе с руководством, каллиграфически начертанным Цзяном, и с известием, что великое творение завершено. Только установив в нужные места эти пять ключевых деталей, можно запустить часы в ход. И никто иной, как Властелин Мира, таким образом тоже становился теперь часовых дел мастером, механиком и, значит, завершителем чуда. А несколько английских механиков, помогавшие ему, будут вправе беспрепятственно и с миром вернуться домой.

Вернуться домой? — спросил Мерлин. Другой работы для нас здесь не будет?

А что нам еще делать после таких трудов? — сказал Кокс.

Солнечные часы, сказал Локвуд, песочные часы. Или водяные?

Впервые за все время при императорском дворе английские гости расхохотались, как только Мерлин хихикнул. Водяные часы! Может, сразу паровые, для определения идеального времени готовности яиц всмятку, сваренных к завтраку?

Цзян не понял, что в этом разговоре смешного, и потому не улыбнулся. Накануне Кокс попросил его разузнать, подтвердился ли принесенный в Жэхол слоновьим караваном слух, что угодивший в тайфун корабль голландской Ост-Индской компании привели в гавань Циньхуандао и в ближайшие недели его обошьют свинцом и отремонтируют, а затем