– Не думал, что у вас в карауле принято развлекаться с рукоятью гладиуса, – хмыкнул Митрид.

– Я бы посоветовал спату, – хихикнул Тукран.

– Это я так… к слову, – только и нашелся Арт, покраснев.

– Дядя, не надо там шептаться за моей спиной! – попытался вмешаться в наш разговор Кагит.

Арт раздраженно отмахнулся.

– Молчи, кому говорю, если бы не я, оборвали бы тебе да твоим хлопцам уши! Ты хоть знаешь, с кем ты имеешь честь разговаривать? – напыщенно проговорил Гай Арт, выпячивая грудь. – Подойди сюда, иди, я познакомлю тебя с людьми, потом будешь говорить спасибо да мамаше рассказывать.

Кагит переглянулся со своими солдатами, неспеша двинулся к нашему столу. Я несколько секунд вспоминал имя, которым назвался начальнику караула.

– Вилий Карус, – представился я.

– Да что уж там, Карус, говорите, как есть, – Арт хлопнул меня по плечу. – Эти люди почтовые самого Марка Варрона Лукулла! Не ровня тебе тунеядцу, прозябающему свои лучшие годы в страже!

– Марк Кагит, – смущенно представился декан, теперь уже следа не осталось от напыщенного юнца, повздорившего с Митридом несколько минут назад.

– Приятно познакомиться, Кагит, – заверил я.

Декан принялся поочередно обмениваться рукопожатиями с ликторами, и когда черед дошел до Митрида, смутился, но гладиатор крепко сжал его кисть. Мне показалось, я слышу, как хрустнула кость молодого римлянина, а на лице декана застыла гримаса боли.

– Отчего не служишь в легионе, Кагит? – спросил Митрид.

Вопрос ликтора поставил декана в тупик, он смущенно пожал плечами. Арт, желая скорее покончить с нелепой ситуацией, захлопал в ладоши.

– Присаживайся, племяшка, вы же не против, Карус? Может, мальчишка наберется ума-разума? А я пока принесу вина взамен пролитого. Присаживайся, смотри только чего дурного не ляпни!

Арт подставил к нашему столу еще один стол, усадил между мной и Митридом растерявшегося декана. В этот момент дверь вновь открылась, на пороге появилась еще одна контуберния. Как понял я, сейчас у городской стражи шла пересменка и контубернии, сдававшие караул, наведывались к Гаю Арту выпить вина, подкрепиться и позабавиться с девчонками. Должно быть, братья Арты твердо стояли на ногах. Начальник караула направлял своих подчиненных в заведение брата, чтобы там стражники оставляли львиную долю заработанных средств. Я не успел подумать об этом, как в зал таверны вошла еще одна контуберния. Теперь их было три. Каждый заходящий декан приветственно вскидывал руку, здороваясь с Кагитом, который, сидя за нашим столом, вел себя тише воды, ниже травы. Если до того наш столик обслуживал лично хозяин, то теперь к столам, которые заняли караульные, подошли рабы, готовые выслушать заказ гостей. В отличие от Кагита, остальные деканы хоть и косились на наш стол, но не делали никаких попыток заговорить. Возможно, свою роль сыграло своевременное обслуживание и, заскучай солдаты, так все сложилось бы иначе. Как бы то ни было, но среди трех десятков вооруженных солдат я чувствовал себя некомфортно. Хотелось, чтобы Гай Арт, младший скорее подготовил коней и мы покинули заведение до того, как римские солдаты начнут выпивать вино и балагурить. Пока гладиаторы от нечего делать мило болтали с приунывшим Кагитом, я косился на дверь, ожидая появления младшего Арта, который сообщит, что лошади готовы и мы можем уходить. За это время я несколько раз ловил на себе пристальный взгляд молодого человека из обслуги зала, буквально не сводившего с меня глаз. Однажды мальчишка даже споткнулся о стул, когда в очередной раз отвлекся от своих дел и косился на меня. С его подноса только чудом не упали чаши с вином, за малым не угодившие на головы солдат.

– Осторожнее! А то Арт выпорет тебя! – рявкнул декан.

Мальчишка раскраснелся, принялся расставлять чаши с вином по столу. Чаши тут же схватили стражники, уставшие после долгих часов караула.

– Неси еще, чего застыл, как вкопанный!

Декан, грозивший мальчишке поркой, врезал ему подзатыльник. Солдаты дружно расхохотались, тогда как бедолага, прижимая к груди поднос, бросился к выходу из гостевого зала. Я не сводил с него глаз, а он все это время не сводил глаз с меня. Казалось, я видел его впервые, но что-то в его виде, поведении насторожило меня. Рут, заметивший мое беспокойство, шепнул:

– Что-то не так?

– Тот пацан, – я кивнул, указывая на удалившегося в подсобку разносчика. – Мне кажется, он пялится на меня с тех пор, как вышел в зал.

Рут пожал плечами.

– Не обращай внимание.

– А если он узнал меня? – спросил я.

– Откуда он может тебя узнать?

Пока Рут говорил эти слова, я смотрел на дверной проем подсобки и вздрогнул всем телом, когда из него высунулось лицо пацана. Завидев меня, он тут же спрятался. Я потянулся к своей не тронутой чаше вина, осушил ее залпом. Мальчишка… Я узнал его. Даже не узнал, я помнил, что видел где-то раньше его лицо.

– Рут, ты не узнаешь его? – прошипел я.

– Не-а, – гопломах покачал головой. – А должен?

– Я видел его раньше! – выпалил я.

– Брось, они все на одно лицо в таком возрасте, – отмахнулся гопломах.

Я ничего не ответил, заставил себя отвести взгляд от дверей подсобки. Может Рут прав, мальчишка смотрел на меня только потому, что на него смотрел я? Мне казалось, что я знаю его, что видел раньше? Откуда он мог знать меня? В голову не пришло ничего вразумительного, я заставил себя успокоиться, хотя удалось это с трудом. Арта все не было, а солдаты, наконец получившие доступ к вину, начали шуметь. Хотелось избежать новых конфликтов и покинуть Беневент, не оставляя за собой кровавый след… Я не закончил, осекся и почувствовал, как на спине выступил холодный липкий пот. Я вспомнил этого малого! Это был один из беглецов из лагеря Ганника, встретившихся мне по дороге к Фуриям. Тот самый, во главе со стариком, что звал меня присоединиться к ним, возглавить их! Точно! Моя рука коснулась ноги Рута и сжала ее словно тиски. Гопломах чуть не подпрыгнул от неожиданности.

– Что случилось?

– Пацан, он был в нашем лагере, Рут! Ты понимаешь? – процедил я.

Лицо Рута побледнело, но, надо отдать должное гопломаху, он быстро взял себя в руки.

– Ты уверен, что не обознался? – спросил он.

– Уверен, брат, иначе бы не говорил!

– Что теперь?

Я заерзал на стуле. Стоило мальчишке открыть рот, и все тридцать римских солдат, находящихся в таверне, в мгновение ока обнажат против нас свои мечи. На крики сражения сбежится вся городская стража Беневента. Пусть нам отдали оружие, но шансы в этом сражении были не равны. Следовало немедленно уходить, пока мальчишка не понял силы условной взрывчатки, оказавшейся в его руках, а чего хуже не возжелал ее применить, купившись на баснословную награду за мою голову. С этими мыслями я поднялся из-за стола, двинулся к выходу. Стоило поторопить сына хозяина, сколько можно было готовить лошадей!