Когда Загляда вошла, Темный сидел спокойно, но потом он вдруг быстро поднял лицо и стал торопливо втягивать носом воздух, будто ловил ускользающий запах. Люди в испуге попятились от него, а Загляде стало жутко: казалось, весь воздух вокруг наполнен невидимыми духами, обнаружить которых может только слепой кудесник.

– Снова вижу! – хрипло, резко, с тревожной поспешностью вдруг заговорил Темный. – Он идет! Идет железный змей с моря! Идет на нас, хочет крови нашей, хочет взять дома наши и детей наших! Боги мне открывают его – велят затворить ворота змею!

Темный замолчал и уронил голову, словно эта речь утомила его. Люди во дворе тревожно перешептывались, а Загляда удивилась: чего же тут не понять? С Варяжского моря приближается опасность. А Снэульв с дружиной Ингольва уплыл прямо ей навстречу.

Тревога наполнила душу Загляды и загудела, как пожарное било. Забыв о своем деле, забыв обо всем, она бросилась из ворот святилища.

– Темный железного змея с моря ждет, велит ворота затворять! – торопливо воскликнула она, найдя глазами Ило.

– Про кого это он? – спросил киевский купец.

– Вестимо, про кого, – покачивая головой, отозвался вилеградец. – Надобно к князю новгородскому, Вышеславу Владимировичу, посылать за воями. Как бы викинги свейские и норманнские снова не пошли на нас.

– Так это заморские варяги – змей с моря?

– Да кто ж еще? Не в первый раз – уж не первый век они сюда ходят за добычей.

А Ило уже тянул Загляду прочь от святилища. За возвышенностью, на которой стояла Велеша, начиналось обширное низменное пространство, называемое Подолом, не пригодное ни для жилья, ни для посевов, и тянулось до самого берега Нево-озера. С гребня возвышенности довольно далеко был виден Волхов, текущий к озеру. Найдя самое высокое место, Ило стал вглядываться в серую ленту реки.

– Чего ты там углядеть хочешь? – Загляда даже рассердилась на него за несвоевременное любопытство. – Дальше Темного все равно не увидишь! Лучше пойдем в город скорее, людям расскажем! Видно, одного «Коршуна» мало будет!

Бросив взгляд на север вдоль реки, она вдруг замерла – вдалеке на Волхове ей почудилось какое-то движение, мелькнуло крыло полосатого, красного с белым яркого паруса.

– Посмотри, что там? – окликнула она Ило. – Вроде корабль, да большой! А говорят, теперь купцы со страху через море не ходят…

Не договорив, Загляда запнулась и даже не ахнула, а умолкла, потрясенная. Даже отсюда она разглядела, что к ним идет вовсе не торговый корабль.

А корабль приближался. Против течения он не мог идти очень быстро, но поблескивали на взмахах мокрые весла, в несколько десятков пар толкавшие ладью вперед, помогая слабому ветру. Жители верхних земель не знали больших морских кораблей, поскольку их слишком трудно было бы провести через пороги Волхова и волоки перед Днепром. Но в Ладогу они изредка заходили. Загляда больше привыкла к небольшим, широким торговым кнеррам, но и боевые корабли ей несколько раз случалось видеть. А это был боевой морской корабль – «дрэки». Но одна черта отличала его от других. На высоко поднятом носу сияла позолотой огромная голова дракона. Носовые украшения снимают в чужих странах, чтобы не разгневать чужих богов. Этот же корабль никого не уважал и никого не боялся; И вид огромного боевого корабля с драконьей головой потряс Загляду так, что она не верила своим глазам. Это было похоже на видение – должно быть, она слишком близко подходила к костру в святилище и вдохнула запаха чародейной травы.

А позади первого корабля появились очертания парусов еще одного, потом еще, и еще… Передняя ладья была еще далеко, но Загляда уже ясно видела, что нос ее обит железными листами, доходящими до самой воды. Вдоль бортов висели длинные ряды круглых красных щитов. И красный цвет резанул ей глаза острее пожара – никогда за свою недолгую жизнь ей не приходилось видеть боевого корабля, идущего на битву.

На лице Ило с широко раскрытыми глазами застыло выражение растерянности и ужаса. Никто и никогда не видел его таким. И этот ужас на лице бесстрашного Маленького Тролля убедил Загляду, что этот корабль – не видение, а страшная явь, и нужно теперь одно – бежать, бежать изо всех сил, спасаться, как от стаи бешеных волков.

– «Барди»! – выдохнул Ило так, словно что-то сжимало ему горло. – Эйрик ярл сын Хакона! Это его корабль! Красные щиты – знак войны!

Загляда плохо помнила, как они добежали до Околоградья, как расстались с Ило, спешившим в Чудской конец к родичам. Кувшин она бросила еще там, возле Велеши, и не заметила этого. От бега она задыхалась, в горле у нее пересохло, в боку кололо, а под грудь как будто всунули какую-то деревянную пробку. Никогда раньше ей не приходилось так бегать, она думала, что не выдержит и сейчас упадет замертво прямо на улице, но не падала – страх и тревога оказались сильнее всего.

Город уже полнился тревожными криками, на вершине Олеговой могилы вспыхнул огромный костер, и высокий столб темного дыма предупреждал всю округу о близкой опасности. Но не поздно ли? Когда-то давно сторожевые вежи, дозоры которых должны были зажигать такие огни, располагались вдоль всего пути до самого Нево-озера. Но за последние десятилетия, живя в покое, Ладога забыла об этой предосторожности.

На пристани царила суета, воздух рвали голоса и скрип весел: торговые гости надеялись уплыть вверх по Волхову, чтобы спасти свои ладьи и товары от разбоя, но не могли собрать гребцов. Жители Околоградья едва могли поверить, что на них идут варяжские лиходеи – никому из ныне живущих не приходилось видеть разбойничьего набега. В лихорадочной спешке ладожане собирали пожитки, выгоняли скотину из хлевов, звали детей, надеясь укрыться в Олеговой крепости. Давно они качали головами, слушая рассказы о лихих делах Эйрика ярла, но не думали, что он придет прямо в их дома! Княжеский город в начале долгого торгового пути уже больше века, со времен Олега и Рюрика, привык считать себя в безопасности. Неожиданное появление боевых кораблей с красными щитами на бортах было для Ладоги хуже грома средь ясного неба. Это была молния, которая неслась прямо на их жилища, грозя смести и сжечь на своем пути все живое, обратить в прах все накопленное долгим трудом добро, развеять дымом родные дома дедов и прадедов.

В Корабельном конце кипела та же испуганная суматоха, что и по всему городу, с трудом пробиваясь через поток перепуганных насмерть горожан, стремящихся под защиту крепостных стен, Загляда бежала ко двору Середы. О своем дворе она почти не думала – челядь, уж верно, догадается спастись, а много ли из добра она сама сумеет унести? Зато на дворе Середы были люди, от которых она совсем недавно ушла. Братья-корабельщики едва успели прибежать с пристани и теперь тащили из домов на двор к волокуше съестные припасы и самое ценное из нажитого добра.

– А где Тормод? – крикнула Загляда, бросившись к Середе.

– А! – воскликнул корабельщик, бегло оглянувшись и увидев ее. – Ты здесь! А он к вам на двор побежал, тебя искать.

Загляда остановилась, прижав руки у груди, стараясь отдышаться и сообразить, что же ей теперь делать – бежать то ли домой, то ли в крепость? Жена Починка истошно звала детей – она не знала, куда исчезли вместе с Догадой двое ее сыновей. Их не видели с самого утра, и теперь, среди всеобщей суматохи и криков, они не появлялись.