матери своей, дабы мне позволила; которая, хотя обычаем любви матерней в сей опасный путь многократно возбраняла, но потом, видя великое мое желание и неотменную охоту, и, не хотя, позволила. И тако во[220] году был у Города»[221].

Море овладевает мыслью и воображением Петра. Поездка в Переславль в мае 1693 г., продолжавшаяся с 4-го по 22-е этого месяца, была последней. «С тех пор, — говорит Устрялов, — царь посещал Переславль Залесский только проездом из Москвы к Архангельску да пред началом азовских походов для осмотра и выбора орудий в походную артиллерию. После того, более 25 лет, не был в нем ни разу. Суда стояли на берегу Трубежа и, едва прикрытые ветхими сараями, гнили и разрушались». Переславские суда были брошены и забыты, как бывают брошены и забыты взрослым человеком игрушки, которыми он играл в детстве. Только в 1722 г., на пути в Персию заехав в Переславль, Петр вновь увидел свою флотилию в печальном, полуразрушенном состоянии.

7 февраля 1722 г. был дан переславским воеводам указ беречь остатки кораблей, яхты и галеры; но указ этот не исполнялся. «Из этой флотилии переславской, — сообщает тот же историк о дальнейшей судьбе переславских кораблей, — уцелел один небольшой бот, сбереженный крестьянами села Веськова и с 1803 г. охраняемый в особо устроенном здании под надзором отставных матросов; фрегаты же, яхты и галеры не оставили по себе никаких следов, но не исчезли из памяти народной. По дедовским рассказам жители Переславля знают, что когда-то на берегу Трубежа близ церкви Знамения Пресвятые Богородицы в сараях стояли корабли и самая церковь доселе слывет „при кораблях“. Помнит народ и место, где был дворец Петра Великого, также разрушенный до основания. Его разломали помещики, владевшие селом Веськовом более 100 лет. Подаренное императрицею Елисаветою Петровною одному из лейбкомпанцев, ротмистру Будакову, оно обратилось из дворцового в помещичье, переходило вместе с дворцом в частные руки, продавалось даже с публичного торга, и покупатели старались извлечь из него всевозможные выгоды, вовсе не думая о сбережении памятников старины. Последний из владельцев вырубил вековые березы, под которыми отдыхал Петр после трудов, уничтожил разведенный им сад, даже воспретил жителям Переславля прогулки на мыс Гремяч, куда они любили собираться…»[222]

Переславская флотилия была, конечно, только потеха, игра в крупных размерах, не дешево обошедшаяся казне, давшая себя почувствовать некоторой податной тяготой и части местного переславского населения: Рыбной слободе, монастырским вотчинам и дворцовым землям. Эта игра имела одно только значение, именно то, которое и указано самим Петром в его автобиографической записке, составляющей предисловие к Морскому регламенту: она была одним из моментов развития в нем склонности к мореплаванию.

Вернувшись из Переславля в Москву 22 мая, Петр на следующий день, 23-го, утром навестил все еще больного Гордона, а «за 3 часа до вечера», в половине шестого пополудни по нашему счету, переехал в Преображенское. 26 мая он выехал в Савво-Сторожевский монастырь; там вместе со старшим братом провел 30-е, день своего рождения; 1 июня вернулся в Преображенское. 4 июня, Троицын день, Петр провел в Измайлове, где был у обедни. 10 июня он был на пиру у Лефорта; 12-го был у Гордона. 17 июня Гордон ездил на Фили в Покровское, оттуда — к своему Бутырскому полку, которому производил учение; обедал там на Бутырках вместе с царем. 18-го Петр принимал в Преображенском «посланцов» украинского гетмана И. С. Мазепы — Ивана Ковальчука «с товарищи» 82 человека[223], а затем был в Немецкой слободе. Военные занятия в июне шли полным ходом. 17 июня с Потешного двора в Оружейную палату доставлено было 500 мушкетов немецких, которые велено было вычистить, а попорченные из них починить[224]. День именин, 29 июня, был отпразднован в Преображенском с приездами туда, как и в предшествовавшем году, царя Ивана Алексеевича и патриарха с властями. В этот день Лефорт получил чин полного генерала. Не забыт был он и другого рода милостями: среди записей Мастерской палаты за июнь 1693 г. встречаем две о выдаче Францу Лефорту каждый раз по 200 рублей и одну запись о выдаче ему уже 35 рублей[225].

Согласие матери на путешествие в Архангельск было выпрошено еще до последней поездки в Переславль. Уже в письме от 12 мая 1693 г., в то время как Петр находился в Переславле, Лефорт писал брату в Женеву о путешествии в Архангельск как о деле решенном и даже указывал срок отъезда: «4 июля мы едем с его царским величеством в Архангельск… Его царское величество едет туда развлекаться, и там велено строить несколько барок и одно большое судно»[226]. 3 июля Лефорт, и сам собиравшийся в путь, по устанавливающемуся обычаю давал прощальный пир в честь царя. Пир этот у Лефорта продолжался, собственно, беспрерывно четыре дня, начавшись еще 30 июня празднованием состоявшейся в Женеве свадьбы его племянницы, вышедшей замуж за итальянца Пелиссари. «Генерал Лефорт, — пишет об этом празднике за границу упоминавшийся уже нами выше капитан Сенебье, земляк Лефорта, им покровительствуемый, — перед отъездом царя в Архангельск в течение четырех дней роскошно угощал его величество, а также всех князей и бояр и всех уважаемых иностранцев и дам в числе двухсот персон. Сверх блестящего угощения все эти дни была прекрасная музыка, танцы, в высшей степени интересные фейерверки и каждый день по 20 залпов из 12 пушек. Мы всем обществом под гром артиллерии пили здоровье господ женевских сенаторов»[227].

4 июля на рассвете Петр выехал из Москвы. Его сопровождала большая свита, в состав которой входили бояре князь Б. А. Голицын, князь М. И. Лыков, Ю. И. Салтыков, В. Ф. Нарышкин, А. С. Шеин, князь К. О. Щербатой, князь М. Н. Львов, кравчий К. А. Нарышкин, генерал Лефорт, думный дворянин Ф. И. Чемоданов, постельничий Г. И. Головкин, ближние стольники князь Ф. Ю. Ромодановский и И. И. Бутурлин (оба генералиссимусы), князь Ф. И. Троекуров, Ф. М. Апраксин, Ф. Л. Лопухин, С. А. Лопухин, 18 стольников, неизменный спутник Петра по всех походах думный дьяк Н. М. Зотов, дьяки Виниус и Воинов, доктор Захарий фон-дер-Гульст, крестовый священник Петр Васильев с восемью певчими, двое карлов — Ермолай и Тимофей, сорок стрельцов при трех капитанах по главе с полковником Сергеевым, пользовавшимся благоволением Петра за то, что в 1689 г. «по посылке из Троицкого Сергиева монастыря во время возмущения к бунту вора и изменника Федьки Шакловитова привез его, Федьку, из Москвы в тот монастырь». Полковник Сергеев в 1692 г. был награжден за эту заслугу пожалованием серебряного вызолоченного кубка с кровлею весом в полтора фунта да 100 рублями денег на кафтан[228], а теперь получил почетное назначение сопровождать царя в поездке. Кроме стрельцов, Петра сопровождали 10 человек потешных