его спасло. А когда ему доложили про офицера, который предвидел покушение Штауффенберга, еще больше уверился в этом.

— Человек не смог сделать того, что сделано Провидением, — сказал Гитлер. — Честный немец захотел спасти своего вождя, но не смог. Что может один человек, не отмеченный Провидением? Ничего! И убийца сделал свое чёрное дело. Но я еще жив! И я веду Германию к победе!

— Да, мой фюрер! — ответил бывший с Гитлером Кальтенбрунер.

— А где сейчас этот офицер?

— Должно быть в Берлине, мой фюрер!

— Я хочу его видеть.

— Мой фюрер?

— Пусть его доставят сюда.

— Да, мой фюрер!

— Напомните мне его имя, Эрнест.

— Оберштурмбаннфюрер СС Фридрих Вильке.

— Пусть Фридриха Вильке доставят сюда! Я смогу наградить героя. А предателей я покараю. Никакого снисхождения к этим выродкам! Я жалею, что Штауффенбера уже растеряли.

— Полковник фон Штауффенберг был расстрелян вместе с генерал-полковником Фридрихом Ольбрихтом по распоряжению генерала Фромма.

— Это еще один генерал, которому я не доверяю.

— Расследование ведется, мой фюрер.

— Мне нужен председатель судебной палаты Фрейслер! Я хочу сам дать ему инструкции. Суд должен быть и все привлеченные по делу должны быть повешены как скот на бойне. Они должны умирать долго! Никакой быстрой смерти как у Штауффенберга!

— Мой фюрер, вчера генерал фон Тресков покончил с собой.

— Еще один ушел от наказания. А что фельдмаршал Вицлебен?

— Арестован.

— Генерал Гёпнер?

— Арестован.

— В соответствии с древнегерманскими законами о кровной вине за дела предателей должны отвечать и родственники врагов рейха! Их жены и дети должны ответить перед народом Германии!

* * *

Ставка Гитлера.

24 июля, 1944 год.

Гитлер выслушал доклад о следствии над заговорщиками. Ему зачитали длинный список.

Последним стоял среди высших офицеров полковник барон фон Нейрат.

— Барон фон Нейрат[64]. Снова этот фон Нейрат. Про которого я уже слышал в 1941 году. Этого негодяя я тогда простил за его слова. Отправил в его имение охотиться на уток. Но предатель остался предателем. И на этот раз он познает силу немецкого гнева.

— Заговорщики собирались в его доме, мой фюрер. И бригаденфюрер СС Танцман смог достать его дневник. Который предатель не успел сжечь.

— И что в этом дневнике?

— Имена тех, кто собирался в его доме и планы, которые они строили после убийства, мой фюрер!

— И этот дневник добыл бригаденфюрер Танцман?

— Да, мой фюрер. Именно Танцман приказал выкрасть дневник. До того, как родственники барона смогли бы его уничтожить.

— Они арестованы? — спросил Гитлер.

— Почти все.

— Почти?

— Дочь барона и его жена арестованы. Жена барона фон Нейрата сестра советника Гёрделера.

— Еще одни предатель. Но про него я все знаю. Сейчас мне нужно знать о фельдмаршале Роммеле[65] и главнокомандующем во Франции фон Штюльпнагеле.

— Они есть в дневнике барона. Хотя заседания в его доме не могли посещать, ибо находились вдали от Германии.

— И Роммель знал о заговоре? — спросил Гитлер.

— Да, мой фюрер! Фельдмаршал Роммель…

— Его не нужно арестовывать! Это понизит боевой дух войск! Нет. Но он должен умереть. И его следует похоронить с воинскими почестями.

— Да, мой фюрер.

— А Штюльпнагеля арестовать и доставить в Берлин!

— Будет исполнено, мой фюрер!

— Фельдмаршал фон Клюге отозван с фронта?

— Отозван, мой фюрер.

— А что советник Гёрделер? Его уже поймали?

— Пока нет, мой фюрер. Но он будет пойман. Ему не сбежать. Все пути отхода перекрыты.

К Гитлеру приблизился адъютант:

— Мой фюрер, прибыл оберштурмбаннфюрер СС Вильке.

— Тот самый? Пропустите его.

Адъютант удалился и вскоре Вильке в парадном мундире вошел в кабинет и вскинул руку:

— Хайль, мой фюрер!

Гитлер небрежно ответил на приветствие и подошел к Вильке.

— Один из немногих, кто предвидел все, что произошло в бункере. Вы хотели предупредить меня, мой мальчик. Но вам не дали этого сделать. Какая участь постигла бы Германию, если бы покушение удалось. Представить это могут только немногие. Однако меня спасло Провидение! Жизнь моя в труде и заботе о благе моего народа. И я могу и впредь заботиться о благе немцев.

Вильке смотрел на Гитлера и молчал.

Тот повернулся к адъютанту и взял из его рук Золотой рыцарский крест Военных заслуг[66]. Он лично приколол его к мундиру Вильке. Затем он пожал руку офицеру.

— Вы офицер для особых поручений бригаденфюрера Танцмана?

— Да, мой фюрер!

— Вы выполняете важную работу для рейха, мой мальчик. Я убежден, что мы после ликвидации этой ничтожной клики предателей и заговорщиков создадим в тылу ту атмосферу, в которой нуждаются бойцы на фронте. Недопустимо, чтобы в то время, когда на передовой миллионы солдат жертвуют жизнями, в тылу ничтожная шайка честолюбивых и жалких тварей препятствовала их жертвенности. На этот раз мы посчитаемся с ними так, как это принято у нас, национал-социалистов. Это древний германский обычай! Если человек предатель, то кровь у него дурная! В этой крови живет предательство! И эту кровь нужно вытравить из немецкого народа. И вся семья предателя Штауффенберга. Включая самых отделенных родственников должна быть истреблена!

Как Вильке узнал позднее, были арестованы не только жена и четверо детей фон Штауффенберга[67], но также его мать, теща баронесса фон Лерхенфельд, двоюродные братья и все их жены и дети…

Глава 17

Игра продолжается

Москва.

Главное управление НКГБ СССР.

2 августа, 1944 год.

Комиссар государственной безопасности 2-го ранга Максимов доложил народному комиссару (министру) государственной безопасности СССР Меркулову:

— Берлинская группа продолжает работу, Всеволод Николаевич. Все контакты группы восстановлены, и группа получила нового радиста. Он уже прибыл в Берлин.

— А что показала проверка «Ольги»?

— «Ольга» была арестована из-за межведомственных противоречий немецких спецслужб, Всеволод Николаевич. Гестапо и разведка СД «Восток».

— «Ольга» слишком приближена вами к «Директору». Я изначально был против этого и сейчас остаюсь при своем мнении. Владимир Иванович.

— Но агент «Ольга» ничего не знает о «Директоре». Для неё «Директор» офицер СД. Он «немец» и не имеет к нам никакого отношения. Но я думаю, что пришло время посвятить в детали комиссара госбезопасности Нольмана.

— Вы ему верите настолько, Владимир Иванович? Ранее вы были с ним в напряженных отношениях.

— Я никогда не доверился бы Нольману во внутренней игре, Всеволод Николаевич, — ответил Максимов. — Но в деле внешней разведки он весьма полезен. И «Ольга» его агент. Он ведет это дело. И может узнать кто такой «Директор».

— Возможно, вы правы, Владимир Иванович. Но вы знаете, как называют Нольмана? «Непотопляемый». Из группы Шпигельгласса остался только он один. Он недавно заверил Хозяина в том, что немцы из