Вместо этого он оказался заключён в искусственную оболочку, презираемый примархом и почти забытый боевыми братьями. Тело полубога с властью младенца.

Сработали тормозные двигатели, замедляя спуск капсулы почти так же жёстко, как и удар, но заключённый в саркофаг дредноута Беросс ничего не почувствовал. Он лишь смутно осознавал, что его ноги снабжены пневматическим приводом, а руки заменены тяжёлым оружием. Знакомый прилив гормонов перед боем исчез, как и сердце, заменённое атомным топливным элементом. Грубая тактильно-мышечная обратная связь предоставляла ему рудиментарное осознание самого себя, но с любой точки зрения он стал разумом, заключённым в тюрьму из керамита, титана и пластали.

Его спасение было легко посчитать наказанием. Те, кто сохранил ему жизнь и подключил изломанные останки его тела к этой машине, думали, что они сохраняют его наследие. Всё, что они сделали, — это продлили жизнь, которую он проживёт, неся позор осуждения Пертурабо. Мысленная мука этой неудачи раздражала Беросса больше, чем физическая агония и воображаемая боль призрачных конечностей. Он приближался к рассвету в качестве командира, и долгая служба в Трезубце казалась неизбежной.

И всё только из–за того, что ему не повезло принести плохие новости.

Десантная капсула врезалась в феррокритовый перрон среди вспышек тормозных двигателей и разлетевшейся шрапнели из осколочных установок — впрочем на платформе не было вообще никого способного оказать сопротивление. Рампа со скрипом опустилась и сработали взрывные болты, освобождая аварийные зажимы, которые удерживали его бронированный корпус. Сделав тяжёлый шаг, звук его поступи затерялся в разреженном воздухе, Беросс ступил на метафорическую землю Терры.

С помощью окулярных контактов и недоступных людям датчиков он наблюдал за окружающей обстановкой. Семьсот Железных Воинов сформировали десантный отряд, которому было поручено охранять верхние десять километров космического порта. Здесь почти не осталось никого живого, безвоздушные верхние уровни стали пристанищем только для тех, у кого были силовые доспехи или вакуумные скафандры. Обломки уничтоженного корабля падали вокруг Звёздного копья. Здесь, наверху, у них было мало инерции, тысячетонные куски металла и пласкрита дрейфовали в полуночной синеве безмятежно, как снежинки.

Беросс почти не обращал внимания на падавшие метеоры. Даже это задание было наказанием, вместо судьбы командующего штурмом ему уготовили роль сторожевого пса.

Не в этот раз. В душе он оставался кузнецом войны, даже если его лишили престижа.

— Мои воины, внимайте мне! — Его рёв понёсся по вокс-связи к боевым братьям. — Неужели мы должны стоять на этом голом перроне, в то время как меньшие воины крадут нашу славу? Те, чьи души выкованы в битве, не стоят на страже, они ищут врага и уничтожают его!

Не заботясь о том, последует кто–нибудь за ним или нет, Беросс повернул своё массивное тело в сторону ближайшего пандуса, ведущего внутрь космического порта. Он восстановит свой статус кузнеца войны или погибнет пытаясь.

Нагпурский регион, пятьдесят девять дней до начала штурма

Зеноби почувствовала вибрацию другой турели позади себя. Посмотрев вверх сквозь купол из бронестекла, она увидела, как кончики двух стволов лазерных пушек качнулись над головой в направлении передней части поезда.

Она нажала на левую педаль и повернулась в ту же сторону, привыкая к скорости вращения. Та казалась мучительно медленной, и ещё была секундная задержка между нажатием ноги на металл и включением двигателей. Рукоять управления была более чувствительной, направляя орудия в небо, но их действие ограничивалось примерно десятью градусами по обе стороны от центральной линии турели.

Вокс-передатчик с треском включился.

— Подтверждённый контакт. Самолёты спускаются с орбиты на северо-востоке.

— Это где? — Зеноби затем вспомнила, что сначала ей нужно переключить рычажок связи на панели управления. Левая рука нашла переключатель. — Где северо-восток?

— Проверь пеленговую сферу, — ответил незнакомый голос. Акцент был из более южного африканского улья, возможно, Кейпсити. Через мгновение она вспомнила, что это ДеВалт, стрелок, который сегодня провёл для них короткое обучение. — Она наверху и справа от переключателя связи, такой плавающий шар за плексигласовым диском.

Зеноби посмотрела на панель управления, пытаясь вспомнить краткий урок от ДеВалта. Она нашла циферблат пеленга — грязную белую сферу с точками компаса и отметкой высоты, которая показывала, куда и под каким углом к поезду направлена турель. Она увидела, что целится почти точно на север, и, нажав на правую педаль, повернула на несколько градусов на восток.

— Спасибо, — сказала она, не забыв включить передатчик.

Она всматривалась сквозь исцарапанный купол, пытаясь найти что–нибудь на фоне голубого неба. Время от времени мелькали вспышки, которые могли быть отражением солнца от приближающихся самолётов, или же в равной степени быть вспышками последних уничтоженных орбитальных оборонительных станций, или, возможно, огнём по поверхности одного из кораблей в космосе.

— Направляющиеся в нашу сторону самолёты опознаны, как три крупных бомбардировщика. Никакого сопровождения не обнаружено.

— Ты в порядке? — голос Менбера был искажён металлической трубой, которая связывала главный проход с турелью.

— Не отвлекай меня, — огрызнулась Зеноби. — Просто убедись, что готов заменить ленты, когда закончатся боеприпасы.

— Не волнуйся, кузина. Мы все здесь с тобой.

Она сжала пальцы на гашетке, костяшки побелели от напряжения. Другой рукой она теребила шов на левом бедре комбинезона, дёргая выбившуюся серую нитку.

В турели не было хронометра. Она не могла сказать точно прошло две минуты или десять с тех пор, как она забралась внутрь. Опустив стволы орудий, она с помощью визуализатора изучила длинную вереницу вагонов. Дым двигателей мешал и без того нечёткому обзору, но она заметила, что поезд слегка изгибается, и рельсы поворачивают влево, к северу. Сделав круг, она снова посмотрела вперёд. Горы были больше, чем в тот раз, когда она смотрела на них с крыши, на грубом экране небо над ними постоянно мерцало изумрудным светом и тьмой.

Она чуть не подпрыгнула от взвывшей внизу сирены, помешал только ремень на коленях. Голова ударилась о металлическую спинку сиденья, что сразу же вернуло её внимание назад в турель.

— Цели обнаружены на расстоянии тридцать километров, — быстро произнёс лейтенант Окойе, в его голосе впервые появилось что–то, кроме обычной сдержанности и спокойствия.

Легко было забыть, что несмотря на то, что они являлись офицерами, командиры взводов и рот были такими же неопытными в реальной войне, как и солдаты, которых они возглавляли. Авторитет на конвейере сильно отличался от перспективы боя. Их назначил генеральный штаб 64-го корпуса обороны, но весь старый офицерский состав оставили позади или они погибли.