— Пострелять захотелось, сынок? — ласково спросил отец. — А разрешение у тебя есть?

— Разве ты мне не поможешь?

— Называется: пусти переночевать, так есть хочется, что жить негде. Ладно, это мои проблемы. Надеюсь, что до стрельбы не дойдет.

Я хмыкнул. А вот это бабушка надвое сказала! Ребята мне попались серьезные. Матери мы, разумеется, ничего не сказали. За десертом шел непринужденный разговор, а к кофе лед и вовсе растаял. Спал я, засунув пистолет под подушку. Так мне было спокойней. Жизней у меня не прибавилось, зато оружие дали. Я залез на самый верхний уровень. Выше только небо. Павел Сгорбыш уже там. Не исключено, что скоро я скажу:

— Привет, папаша!

И он заключит меня в свои объятия.

Проснувшись, я сразу полез под подушку. Вот оно! Теперь меня голыми руками не возьмешь! Я нежно прогладил пистолет: меня ждали монстры. Я подозревал, что они по мне уже соскучились.

Завтрак прошел без меня, на этот раз я решился нарушить правила хорошего тона. Отец уехал рано, а к полудню и мама удалилась. В окно я видел, как уезжает ее машина. Я остался один. Можно и позавтракать. Горничная пришла убирать мою комнату. На ней был белоснежный фартук, в рыжих волосах кокетливая наколка.

— Новенькая? — спросил я. — Что-то я раньше тебя не видел?

— Да. — Она мило покраснела.

— Как зовут?

— Люся.

— Иди сюда.

Я по инерции приласкал ее и оставил в прекрасном настроении. С этой стороны мне ничего не угрожает. В их контракте нет пункта «обязательно должен жениться». Предусмотрена только материальная компенсация. Я никогда не обманываю их ожиданий. Сами подумайте: надо же мне как-то решать проблему с сексом? Ехать куда-то лень, крутить романы с девушками моего круга еще ленивее. С некоторых пор я развлекаюсь только с горничными. Они не возражают. Сегодня с самого утра я решил быть мерзавцем, ведь предстояло взять реванш у женщины, которая разбила мое сердце. Никогда не прощу ей случившуюся со мной истерику. Да еще на глазах у Сгорбыша!

Итак, я принял ванну, побрился, оделся по последней моде, полчаса крутился перед зеркалом, выщипывая невидимые глазу волоски, в общем, вел себя, как какая-нибудь кокетка, собирающаяся на бал. Только что губки не подкрасил. Но в этом нет нужды, они и сами по себе впечатляют. Вскоре я мчался по шоссе в Сокольники в красном «Порше», а по дороге купил огромный букет. Картинка была впечатляющая: красивый парень, в красивой машине, с красивым букетом. Народ таращился, не веря своим глазам. Казалось, фотография из гламурного журнала ожила. Они, бедняги, думали, что так не бывает. Бывает!

Пистолет был при мне, я надеялся, что мою машину не станут обыскивать. В крайнем случае, заблокирую дверь и буду звонить нашему адвокату. Папа ведь обещал решить эту проблему.

Когда я прибыл на место, съемки были в самом разгаре. Вы никогда не видели, как снимают кино? Уверяю вас: скука смертная. Они снимали боевик, и я подумал, что могу теперь выступить в качестве эксперта. На мой взгляд, исполнитель главной роли неправильно падал. Я уверен, что он не в курсе, как свистят настоящие пули. Зрителей оказалось немного. Мой красный мустанг нельзя не заметить, он здесь такой один. Наконец истомившиеся актеры дождались перерыва.

Я помахал рукой знакомой девушке. Как я уже догадался, она здесь звезда, вокруг нее все и вращается. Исполнительница главной роли Катенька — моя ровесница. Как и я, она принадлежит к «золотой молодежи» по праву рождения, ее предки были знаменитыми актерами. В девятнадцать лет мы тусовались в одних и тех же местах, и наши компании порою сливались. Она давно уже вышла замуж, родила двоих детей, причем последнего, мальчика, меньше года назад. После вторых родов она слегка располнела и потеряла форму. Чем и объясняется ее присутствие в таком месте. Возвращение в обойму происходит постепенно, даже для звезд не бывает исключений. Она докажет, что в тираж еще не вышла, и роли, а соответственно и деньги, будут больше. Для нее это ступенька в карьере, похоже, что в середине лестницы, в то время как для Олеси в самом ее конце. Мне хотелось так думать.

Катенька увидела меня и разулыбалась. Мы в прекрасных отношениях, ни разу даже не поцеловались всерьез. Я думаю, что это и есть настоящая дружба. Я перешагнул через шнур, огораживающий место, где проходили съемки, и направился к ней. Ассистент режиссера открыла рот, а оператор прилип к камере.

Спокойно-спокойно-спокойно… Денег у вас таких нет, снимать Леонида Петровского. Ну не мерзавец я? Просто гад!

— Привет! — ласково сказала мне Катенька.

— Здравствуй, солнце.

Мы гламурно приложились щечка к щечке.

— Прекрасно выглядишь, — улыбнулся я. И не солгал. Я и в самом деле так считал. Ее грудь налилась, лицо округлилось. Она излучала здоровье и счастье. Любимая и любящая жена, мать двоих детей. Если это не красота, то что?

— Не преувеличивай, — вздохнула Катенька, которая, как и все актрисы, была жертвой моды. То есть мечтала стать доской со впалыми щеками, вешалкой для платьев. — Вот ты действительно цветешь. Прямо из салона красоты?

Я улыбнулся самой мерзкой своей улыбкой, после которой женщины уж точно теряют остатки разума. Потому что видел: Олеся застыла и смотрит на нас.

— Я всегда так выгляжу.

— Говорят, ты женишься?

Черт меня возьми! Об этом уже все знают! Похоже, меня обложили флажками. Еще неделя, и мне придется пойти под венец с первой встречной. Я развел руками:

— Что делать? Пора и остепениться.

— И на ком?

— Есть одна девушка…

Я по-прежнему был уверен, что есть. Но по-прежнему не знал: где?

— А как ты? — спросил я у Катеньки.

— О! Прекрасно! Хомяк — прелесть!

— Хомяк?

— Сын. Младший. У него такие щечки! Настоящий хомяк! Жаль, что я бросила кормить его грудью из-за этих съемок. Но меня так уговаривали.

— Дети — это прекрасно, — с грустью сказал я.

— Так не тяни, — улыбнулась Катенька. — У тебя обязательно должны быть дети. Я уверена, что они будут очень красивыми.

Господи! Как же я ее проморгал? Эту замечательную девушку. Где были мои глаза? Ведь ни тени кокетства нет в ее голосе. Она любит мужа, любит своих детей. Есть женщины, которые могут передо мной устоять, и, самое интересное, мне это не обидно. Я ее обожаю, Катеньку. Надо съездить к ней в гости, поиграть с Хомяком. Накупить ему игрушек и выпить с ее мужем. Он — счастливейший из смертных. Я ему завидую белой завистью. Петровский, ты вечно опаздываешь, тормоз. Так тебе и надо!

Краем глаза я заметил маневр Олеси. Теперь она находилась в двух шагах от нас. Видимо, ее раздирало любопытство. Женщина, что с нее взять? Я посмотрел в ее сторону, Катенька заметила это, обернулась и позвала: