— Так турнир в разгаре, достойные господа. — Паренек пожал плечами. — Каждая гильдия выставляет от себя по три игрока, и они ночи напролет тут в кости режутся. Кто больше очков наберет, тот на районный участок выходит, а потом и на городское первенство.

— И много у вас команд? — Коба проскользнул внутрь и придержал дверь, чтобы проходившего по полу Сатану ею не придавило.

— Много, достойные господа. — Паренек зашаркал к стойке бара, на которой еще со вчерашнего дня стояли пустые пивные кружки и другая разномастная посуда с объедками и недопитками. — В этом году большой приз. В память об усопшем величестве, и во славу регента, канцлера Королевства, славного господина Картохана. Десять пудов серебра за первое место, от игровых и мастеровых гильдий, а также от самого милейшего канцлера, выделено на этот турнир, и тот, кто выиграет главный приз, получит еще пахотной земли или промысловый шлюп на выбор.

— Ой, не к добру все это. — Тихо произнес я. — Картохан показался мне умным, опасным и крайне расчетливым человеком, что ни денег, ни слов на ветер не бросает. И если что уж замыслил канцлер и наместник, то точно что — то очень нехорошее.

Служка, однако, меня услышал, и даже повеселел.

— К добру, не к добру, но у нас давно уже такого не было. Все комнаты забиты, где по трое, а где и впятером спят. Сюда же не только игроки едут. Их свита тут, зеваки, лекари, мытари, и просто любопытствующие. Одних трубадуров набился полный сарай.

Чудно, но нам повезло. Как раз накануне, один из постояльцев проигрался в пух и прах, и, распродав свое имущество за долги, вынужден был освободить комнату на третьем этаже, где мы, хоть и с трудом, но смогли разместиться сами и разложить свои пожитки. На вопрос служки о том, в каких турнирах мы хотим поучаствовать, или какие посетить как зрители, я уклончиво ответил, что пока решаем, и дам свой окончательный ответ не раньше следующего полудня. В это время мы как раз хотели покинуть город, однако последние деньги, что Фалько планировал потратить на лошадь и телегу, я уж молчу о карете, тарантасе или другом, более менее удобном средстве передвижения, мы вынуждены были отдать за постой.

— Все, мы пусты. — Коба уселся на табурет около окна, и принялся в который уже раз исследовать свою суму и карманы, и снова убедившись, что ни одной даже самой мелкой монеты не нашлось за подкладкой, печально кивнул. — Кушать хочется, аж жуть. Я после перехода от транспортного камня голодный как черт.

— Раздобуду я тебе еду. — Отмахнулся принц — воин. Он стоял у окна и внимательно следил за улицей. — Вот только от шпика надо избавиться.

— От какого шпика? — Я подошел и, скрывшись за ставней, осторожно выглянул наружу. Улица была пуста и безлюдна, и только первые торговцы да подгулявшие выпивохи иногда появлялись в поле зрения, чтобы тут же пропасть в подворотне или за углом дома.

— Да вон, смотри. — Фалько указал на угол дома, выкрашенного в зеленый цвет. — Морда оттуда вылезает, и снова прячется. Я его сразу приметил, едва мы в город вошли. Он у ворот милостыню просил, калика перехожий. Сначала — то и внимания не придал, а потом гляжу, а он позади, эдак ковыляет, да в тени прячется. Как есть шпик.

— Может потолковать с ним?

— Еще не хватало. Отвлечь надо. Помнишь дварфов фокус с соломенными куколками.

— Помню. — Охотно кивнул я. — Вот только сам не пробовал. Не люблю я творить непроверенное заклинание, да еще в закрытом помещении. Как бы худого не вышло.

— Шпика тоже лучше не трогать. — Фалько покачал головой и усмехнулся. — Вон, смотри, опять вылез, непоседа. Ну, кто так работает, кто так работает, спрашивается? Обленились они тут в конец. Тронь его, так еще больше набежит, а может и солдат покличут. Надо бы с ним потолковать, конечно, вот только не сейчас.

Знания, полученные от хитреца Питралина, который много чего так и не пожелал рассказать, были бесценны, и я с энтузиазмом, подгоняемым голодом, принялся за работу. Создать собственный фантом оказалось делом простым, а вот заставить его действовать как человек, то было самой сложной задачей. Уровень ярморочного фокусника и опыт старого колдуна должны были слиться воедино.

Сначала я, как следует, проговорил заклинание, расставляя все акценты. После этого Коба распотрошил один из матрасов, и из соломы смастерил человечка, размером не больше ладони, попытавшись как можно четче выдержать анатомические пропорции. Голова, руки, ноги, туловище с небольшим животиком. Получилось воспроизвести даже прическу, и теперь, когда будущий гомункул находился в заготовке, я начал снаряжать его всем тем, что поможет ему перевоплотиться. Внутрь человечка были утрамбованы несколько волосков с моей головы и кусочек ногтя, после чего я обтер им лицо и на том решил, что этап подготовки завершен в полной мере.

Несколько пасов руками, пара щепоток зелья, состав которого лучше не упоминать, если ты недавно позавтракал. Вспышка, и все как в тумане. Когда дым рассеялся, я просто опешил от результата. Передо мной стояла моя точная копия, да такая реалистичная, будто бы я смотрелся в самое лучшее в этом мире зеркало. Тот же лоб, нос, глаза, складки одежды и уже появляющаяся седина на висках. На боку сумка с мелочами, руки скрещены на груди, не дать не взять брат близнец. Так, наверное, Горт смотрел на Марта, с удивлением и трепетом. Выдавал фантома взгляд, совершенно пустой и безжизненный. Передо мной стоял мираж, хоть и вполне себе правдоподобный. Я даже потрогал его за руку и удивился тому, как просто и естественно мои пальцы осязали грубую черную ткань хламиды.

— Значит так. — Начал я инструктировать свою магическую копию. — Сейчас спускаешься вниз, и чешешь прямиком до угла, а потом бежишь во все лопатки.

Фантом стоял на месте, совершенно беспристрастный и молчаливый, и пялился на меня пустыми зенками. Чувство первых магов сменилось ощущением учителя математики, который объясняет невнимательному подростку азы геометрии.

— Молчит зараза. — Коба довольно кивнул. — Прям как живой. Ай да, хозяин, ай да молодец. Когда трубадуры о тебе песни петь будут, по тавернам да постоялым дворам, этот факт твоей биографии они точно упомянут. Создать по образу своему и подобию, чем не чудеса!

— Мираж. — Сообщил дремлющий на подоконнике Сатана. Нежась в лучах солнцах, проникающих сквозь пыльные стекла, он открыл один глаз и скривился. — Я его вообще не чувствую. Не страха, не колебаний, не человеческих пороков. Аж есть захотелось.

— Погоди. Налопаешься еще от пуза. — Фалько обошел сотворенное волшебство и заключил. — Нет, не работает болван.

— А ну — ка, погади. Может ему, что другое сказать. — Я подошел вплотную к своей копии и совершенно бесцеремонно пощелкал пальцами перед носом. Как и следовало ожидать, ноль внимания.

— А я вот что думаю. — Вновь оживился инфернальный зверь. Соскочив на пол, он деловито обошел моего двойника и заключил. — Это же не настоящее волшебство, не такое умное, как, скажем, элементали. Те на одно настроены, крушить. Скажешь, что, мол, переломай хребтину вон тому мерзкому эльфу, так он пойдет и переломит, потому как в том его предназначение.