– Идите ко мне, дети, – трясущимися губами сказал он. –Давайте помиримся и будем жить в любви и согласии.

Глеб взял меня за руку и повел к отцу. Вид у него былторжественный, наверное, он чувствовал себя победителем…

Макар, усмехнувшись, поднес мою руку к губам.

– Ну что, отыгралась, сука! – прошептал он и, мгновенноизменившись в лице, с силой толкнул меня в грудь. Отлетев к стене, япочувствовала страшную боль в голове, но почему-то не отключилась.

Затем все было словно в тумане… В комнате дрались двое: отеци сын… Потом вбежали братки и стали разнимать их. Что было дальше – не помню.Перед глазами завертелись красные круги, и я потеряла сознание.

Очнулась я в сыром подвале. Голова казалась чужой. Шубы намне не было. Платья, впрочем, тоже. Вместо него – жалкие обрывки, лишьотдаленно напоминавшие некогда красивый наряд.

Поджав колени к подбородку, я дала волю слезам. Затем,захотев пить, на ощупь нашла железную дверь и, не жалея сил, заколотила в неебосой ногой. Как и следовало ожидать, к двери никто не подошел…

Опустившись на холодный пол, я стала терпеливо дожидатьсясвоей участи и сама не заметила, как уснула.

Разбудил меня скрежет открывающейся двери. Узнав Макара, явздрогнула.

– Не дергайся, Верка, я не буду тебя бить,– глухо сказал он,протягивая мне руку.

– Вставай, поехали!

– Куда? – забеспокоилась я.

– К моему сыну.

– А где он?

– В больнице лежит. Вены перерезал себе, чудак… Короче,вытащили его… Жалко мне сына, Верка! Он у меня единственный, да и такой, какты, больше не найдешь… Ладно, женитесь. Считай, что ты отомстила. Мы квиты.

– Нет, Макар, мы не квиты, – усмехнулась я. – Твой сыностался жив, а человек, которого я любила, умер. Так не честно!

Макар взял меня за подбородок и сквозь зубы процедил:

– Если ты убьешь моего мальчика, я тебя из-под землидостану, я тебе такую смерть придумаю… такую…

Через час мы подъехали к больнице, где лежал Глеб. Яподнялась в палату, села на краешек кровати и постаралась улыбнуться.

– Привет, Глеб! Папа разрешил нам пожениться…

Глеб открыл глаза и, робко улыбнувшись, взял меня за руку.Макар, насупившись, отвернулся.

Свадьбу играли в нашем ресторане. Столы ломились от дорогихзакусок. Шампанское и водка лились рекой. Подгулявшие братки без конца кричали:«Горько!»

– Ох, Верка, когда ты только угомонишься! – шепнула мнесидевшая по правую руку Любка. – Макар лет на десять постарел!

– Ты бы лучше обо мне пеклась, а то жалеешь всех подряд,даже завидно становится, – обиженно буркнула я, неприязненно покосившись напьяного Глеба. – Кончай пить, женишок! Водка не пиво, ее литрами не жрут.Может, ты забыл, что на собственной свадьбе находишься?

– Не злись, Верка! У отца женщину отбить! Такое событие грехне отметить! – по-жеребячьи заржал Глеб, падая мордой в салат.

– Эх ты, чучело! – вздохнула я и, с Любкиной помощью усадивГлеба на место, вытерла лицо новоиспеченного мужа салфеткой,

Перехватив заинтересованный взгляд Макара, я подошла к немуи пригласила на танец.

– Что-то твой благоверный совсем на ногах не держится.Смотри, уснул прямо за столом. – Макар укоризненно посмотрел на пьяного сына.

– Он нормы не знает. Сразу видно, что раньше не пил, аможет, наоборот…

– Вот уж не думал, что тебе пойдет свадебное платье…

– Свадебное платье пойдет любой женщине, а мне особенно.Подлецу все к лицу.

– Это ты точно сказала! Выходишь замуж, а что дальше будешьделать с этим сопляком – сама не знаешь. Хотела сделать мне больно? Сделала,признаюсь. Так больно, что на сердце рубец образовался. Ладно, хоть с моимсыном снюхалась, вроде как под присмотром будешь. Ну и сука ты, Верка! Ну исука!

Когда торжество закончилось, мы с Макаром привезлибесчувственного Глеба домой и положили в гостиной. Затем я ушла в спальню и,сев на кровать, стала расстегивать свадебное платье. Макар нахально пристроилсярядом со мной.

– Папа, иди к себе! Дай мне выспаться, – не выдержав,фыркнула я.

– Ну давай, говори… Кусни меня побольнее, – усмехнулсяМакар. – Неужели тебе так дорог твой фраер?

– Я не хочу обсуждать этот вопрос с тобой Выйди, пожалуйста,из комнаты, – с ненавистью посмотрела я на Макара. – Это еще не все, Макар, этотолько начало. Дальше будет хуже. Я хочу, чтобы ты наконец понял, что такоетерять… Ты потерял меня, потерял сына, но это еще не все… Это слишком малаяпотеря… Я потеряла намного больше… Я потеряла любимого человека. Со временем тыузнаешь, что это такое…

– Тогда мне лучше тебя пристрелить.

– Стреляй, если считаешь, что так будет лучше…

Не сказав ни слова, Макар завалил меня на спину и задралподол. Я попыталась вырваться, но не смогла.

– Пусти! Не смей трогать чужую жену!

– Я только помогу расстегнуть свадебное платье, – тяжелозадышал Макар. – Этот сопляк нажрался, как скотина, наплевав на все на свете.Да что он может тебе дать, этот щенок?! Ты прекрасно знаешь, что никто не дасттебе больше, чем я.

– Это твой сын, Макар!

– Сын? Да, сын… Я впервые в жизни возненавидел собственногосына и даже пожалел о том, что он у меня есть, – прошипел Макар, срывая с меняфату.

«Что ж, не будем отказываться от брачной ночи…» – подумалая, стаскивая с себя ажурные чулки.

Вдоволь натрахавшись, Макар ушел. Приняв освежающий душ, янырнула под теплое одеяло и, закрыв глаза, вспомнила Михаила. На минуту мнепоказалось, что в комнате работает вентилятор. Огромные лопасти, быстровращаясь, нагнетают прохладный воздух… «Миша!» – радостно вскрикнула я и…проснулась. Рядом со мной лежал бледный как полотно Глеб.

– Вера, я вчера напился как свинья. Вообще ничего не помню.

– Пить меньше надо!

– Даже не знаю, как так получилось… У нас с тобой не былобрачной ночи…

Глеб ласково провел ладонью по моей груди, но в этот моментраздался стук в дверь.

– Дети, идите кушать. Завтрак готов! – раздался голосМакара.