Медленно, с огромным удовольствием я сделал несколько глотков медовухи и блаженно улыбнулся.

— А мне на то, чтобы восстановить свои силы, нужно пять минут и кувшин медовухи. И получается расслабиться у меня всегда, а не от случая к случаю. Да и учиться этому процессу нужно гораздо меньше времени.

— Какой же ты примитив!

— А кому нужны такие сложности, если всё можно сделать быстро и приятно?

— Ты…

По яростным глазам Селистены я, в общем, догадался, кто я. Но от более глобального разноса меня спасла Едрена-Матрена. Она появилась как раз вовремя с огромным, уставленным дымящимися блюдами подносом. Вот и опять взгляд радуется. Обожаю смотреть на красиво сервированный стол, который ломится от снеди. Иногда предчувствие праздника даже лучше, чем сам праздник.

Матрена знала толк в жизни и расставила все очень искусно. Собралась было уходить, но в последний момент задержалась:

— Скажи, девочка, ты, случайно, не втрескалась в этого оболтуса?

— Я?! Да с чего вы взяли? — взвилась боярышня, но краска, обильно залившая ее щеки, говорила о том, что слова хозяйки кабака попали в точку.

— Да ладно, чего ты прыгаешь? Дело-то житейское, а у меня глаз наметан.

— Не дождется он от меня, кобелина несчастный!

Ну вот, опять меня обидным словом назвали.

— Ну и зря, он парень хороший, только с тараканами в голове. А что кобель, так что ж, все мужики по своей сути кобели.

— Эх, если бы вы знали, насколько вы правы, — уже более спокойно проговорила Селистена и очень выразительно посмотрела мне в глаза.

Если бы я мог, то, наверное, покраснел бы. Но я собака, и человеческие эмоции мне чужды.

— Ладно, девочка, не буду тебе мешать своей болтовней, кушай спокойно, никто тебя не побеспокоит. А коли чего захочешь, только кликни.

— Спасибо.

Когда дверь закрылась, Селистена обернулась ко мне, полная решимости:

— Все, сколько можно есть, давай наконец о деле поговорим.

— Ну, если ты мне позволишь рассказывать и жевать одновременно, то пожалуйста. А если будем следовать этикету, то придется подождать, пока я закончу трапезу.

— Я очень надеюсь выбраться из этого заведения засветло, так что этикет отбросим. Рассказывай, как прошла встреча с Филином?

Я отхлебнул медовухи, в один присест умял большой кусок окорока и сладко потянулся.

— Сейчас все расскажу подробно, только у меня одно условие.

— Какое?

— Вначале я тебе подробно рассказываю все, что узнал, и только после этого ты задаешь мне вопросы, на которые мы вместе попробуем ответить. Для меня в этой истории тоже не все ясно.

— Договорились, — с готовностью отрапортовала боярышня.

Сделав еще пару глотков, я подробно рассказал Селистене все. То есть все, кроме того, как ко мне приставала Золотуха. Зачем бередить старые раны? Совсем не задавать вопросов у Селистены, конечно, не получилось, но она очень старалась. После каждого вопроса я останавливал повествование, молча отпивал медовухи, закусывал какими-нибудь вкусностями со стола и продолжал рассказывать с того места, на котором остановился. В итоге пришлось заказать еще один кувшин, а в голове у меня слегка загудело. Зато развилось красноречие и отключилось чувство опасности. В конце повествования все проблемы, которые еще недавно казались мне практически непреодолимыми, стали казаться мелкими и несущественными.

Действительно, какие тут проблемы? Черный колдун который считает, что я послал ему вызов? Ха, он ещё не знает, на что способна собака, когда ее загнали в угол! С моими зубами, когтями, мускулами, да я его… Еще не решил, что конкретно с ним сделаю, но к середине второго кувшина мне стало абсолютно ясно, что шансов у Гордобора практически нет. От моего праведного гнева его может спасти только счастливый случай. Но ведь всем известно, что удача любит молодых и наглых, а не старых и занудных! Так что удача явно на моей стороне.

А Филин? Тоже мне опасность! От горшка два вершка, а все туда же, во взрослые разборки лезет. Подрасти пока, а уж потом и понты кидай. Да я ему все перья повыдергиваю, оборотень общипанный.

Я сделал большой глоток, умял куриную ножку и закончил свой рассказ:

— Но в этот момент появилась ты, и вместо того, чтобы прослушать в спокойной, можно сказать интимной, обстановке, как Гордобор нам решил напакостничать, я был вынужден присутствовать при сцене ревности. Причем совершенно беспочвенной.

Я отхлебнул еще божественного напитка и взглянул на Селистену. К моему великому удивлению, она была абсолютно серьезна. Странно, чего она волнуется, ведь я рядом.

— Так ты думаешь, что предсказание об опасности золотой девицы и защищающего ее сокола это про нас с тобой?

— Однозначно, рыжая — ты одна в городе, а несколько дней назад, то есть в то время, когда предсказывала какая-то старая карга, я как раз парил в чистом небе в облике сокола, естественно, с голубыми глазами, закажи еще медовухи, а?

— Я не рыжая, а золотая, — машинально поправила Селистена, — а медовухи с тебя хватит. Вон и так еле на лапах стоишь!

— Да ты меня еще не знаешь, я о-го-го! Я могу пять кувшинов выпить, и ни в одном глазу. Если тебе денег жалко, так и скажи, и нечего проявлять липовую заботу обо мне.

— Дурак ты! И денег мне на тебя, конечно, не жалко. Но ты уверен, что сможешь меня защитить, если выпьешь еще?

— Однозначно! Хочешь, пойдем прямо сейчас к Гордобору, и ты посмотришь, на что способен Даромир, когда кто-то покушается на жизнь его прекрасной дамы. Ну, солнышко, ну возьми еще медовушки.

— Хорошо, но этот кувшин будет последним.

— Конечно, конечно! Я свою норму прекрасно знаю.

Селистена вздохнула и сама сходила за новым кувшином. Представляю, что о ней подумала Едрена-Матрена. Такая пигалица третий кувшин берет, и ни в одном глазу. Ик! Пожалуй, действительно это будет последний, ну, в крайнем случае предпоследний. Вон еще сколько еды осталось, не оставлять же.

Селистена плотно прикрыла за собой дверь и шмякнула кувшин на стол.

— Больше не проси! И что, ты думаешь, нам следует предпринять?

— Больше и не надо. Будем бить врага его же оружием. Ик!

— Может, тебе не стоит это пить? А какое оружие у наших врагов?

— Все прекрасно, я расслабляться умею. Коварство и колдовство.

— Коварство и колдовство? — скептически проговорила Селистена. — Что-то меня сомнения гложут.

— Ну, во-первых, коварство в исполнении положительного героя (какими мы, безусловно, являемся) — это уже смекалка и хитрость. А во-вторых, колдовство в моих лапах — это… тоже колдовство.

— Ладно, с хитростью и смекалкой мы потом разберемся. Но ведь с колдовством у нас совсем плохо?