Артюр попытался приподняться ему навстречу, но не смог.

–М-да, — только и сказал доктор, оглядывая его.

Он поставил свой чемоданчик на стол и открыл его…

Вы, конечно, уже ерзаете на месте, предвкушая преображение тихого старичка-доктора в матерого спецназовца, пришедшего по мою душу, но как бы не так. В чемоданчике не оказалось ничего, кроме медицинских инструментов и каких-то пузырьков.

–И как тебя угораздило так попасться? — проворчал врач. — Очередной идиотский репортаж?

–Профессиональный риск, — с улыбкой ответил Артюр.

–Может, тебе лучше о звездах писать, а? — продолжал ворчать старичок. — Ну, кто с кем спит и у кого где вскочил прыщ. А что? Устроился бы на телевидение, зарабатывал бы куда больше, чем сейчас…

–На наше телевидение попадешь, как же, — отозвался Артюр. — Да и репутация у меня не та, чтобы делать репортажи о звездах. Вот если кого-нибудь из них прикончат…

Поняв, что тут я больше не нужна, я удалилась и стала искать ванную. Она была белая, сверкающая, изумительная. Я умылась, сняла с себя джинсовый пиджак и попыталась замыть пятна крови, которые оставил мой незадачливый журналист. Из гостиной до меня пару раз донесся сдавленный стон, но потом все стихло.

Я вспомнила, что мой чемодан до сих пор находится в комнате, и, вытерев лицо полотенцем, отправилась за ним. Тут меня ожидал сюрприз.

В гостиной никого не было.

От вашего великодушия мне аж не по себе становится. Я не проживу так долго, чтобы отблагодарить вас за все.

Сан-Антонио. Причесывая жирафу, 8

Заветный чемоданчик с деньгами лежал на прежнем месте. Я заглянула в него и, убедившись, что розовые купюры за время моего отсутствия не превратились в сухие листья и уж тем паче — в туалетную бумагу, вытащила пистолет и направилась к двери в другую комнату, из-за которой доносились приглушенные голоса.

Это была спальня. Артюр лежал в постели, накрытый одеялом до подбородка, и разговаривал со стариком, который рассматривал на свет какой-то шприц. При моем появлении оба замолчали.

–Привет всем, — сказала я, незаметно убирая пистолет.

Старик укоризненно посмотрел на меня, взял руку журналиста и ловко сделал ему укол.

–Неделю в постели, не меньше, — вынес он свой вердикт.

–Но я нужен в редакции, — попробовал было возразить Артюр.

–Это исключено. Твоя подружка за тобой присмотрит.

–Его подружка? — удивилась я.

–Ну да. Вы и присмотрите за ним, — раздраженно пояснил доктор.

На мгновение, каюсь, я приоткрыла рот, но тотчас же поспешила его закрыть.

–Я надеюсь, вы не возражаете? — осведомился старикан уже иронически.

–О, что вы, — в тон ему отозвалась я. — Буду просто счастлива.

–Очень хорошо. — Он положил на столик две упаковки таблеток. — Если будут сильные боли, дадите ему вот эти, из желтой баночки. Если сильно будет течь кровь — две таблетки из зеленой упаковки. Мой телефон у вас есть. Так или иначе, но я буду звонить и узнавать, как у мальчика дела.

Он поглядел на меня, на Артюра, попрощался после паузы, забрал свой чемоданчик и вышел. Я проводила его до двери.

На пороге старик обернулся.

–Я надеюсь, что на этот раз все обойдется. — Он испытующе всмотрелся в мое лицо. — Ему здорово повезло. Пуля прошла навылет, но, хотя крови он потерял много, жизненно важные органы не задеты. Однако вы больше не должны давать ему стрелять.

–В самом деле? — глупо спросила я.

–Конечно. Он же чуть не убил себя.

Уразумев, что Артюр наплел славному старику какую-то фантастическую историю для того, чтобы объяснить свое ранение, я немного воспрянула духом.

–О, разумеется, разумеется, — заверила я доктора. — Пока я с Артюром, он будет вести себя как паинька, обещаю вам.

Закрыв за доктором дверь, я вернулась в спальню.

–Я ему ничего не сказал, — поспешно проговорил Артюр.

–Я так и поняла, — отозвалась я.

–Разумеется, я вовсе не требую, чтобы вы были моей сиделкой, — продолжал раненый. — Это я так сказал.

Я зевнула и поглядела на хронометр Филиппа. Третий час ночи.

–Есть кому присмотреть за тобой?

Его серые глаза слегка затуманились.

–Была. Катрин. Она манекенщица. Но мы поссорились. Она хочет стать топ-моделью и решила, что простой журналист ей не нужен.

Я вздохнула и почесала нос.

–Зачем ты вешаешь на стены бабочек? — спросила я.

–То есть как? — Он искренне удивился. — Но ведь это же красиво.

–Они же мертвые, — сказала я.

Он моргнул, но ничего не ответил.

–Ты не проговорился доктору, кто я такая?

–Нет, клянусь вам, — горячо сказал он. — Я бы ни за что… Потому что тогда вы бы нас обоих…

Да, репутация, как говорил Фигаро… Впрочем, что там говорил Фигаро? Что-то остроумное, но сейчас не могу вспомнить, хоть убей.

–Телефон тебе ни к чему, — сказала я, забирая его сотовый. — Спокойной ночи.

–Вы куда? — изумился он.

–Неважно. Я буду в соседней комнате. Если что, зови.

–Так вы остаетесь? — еще больше изумился журналист.

–Мне все равно надо где-то ночевать, — зевая уже во весь рот, ответила я. — Отдыхай. Утром я уйду, так что можешь не беспокоиться.

–Вы можете оставаться сколько хотите, — проговорил журналист. — Здесь вы в полной безопасности.

–А я чувствую, тебе не терпится написать про меня очередной репортаж, — подколола я его.

–Я же профессионал, — сердито отозвался он.

–Тебе пора менять работу, — сказала я.

Он сглотнул и опустил глаза. Я пожала плечами и затворила дверь.

* * *

Когда я проснулась, было уже одиннадцать.

Ночь я провела на диванчике в гостиной, подложив под голову несколько диванных подушечек. В отличие от нашей мебели французские диваны созданы исключительно для того, чтобы люди на них сидели, а не спали, и поэтому я пробудилась с таким ощущением, словно все кости моего тела предприняли безуспешную попытку поменяться местами и создать новую Веронику Бессонову. Простреленное Филиппом плечо тоже давало о себе знать. Я приподнялась, пощупала чемоданчик, который поставила возле дивана, и подумала, что неплохо было бы чего-нибудь перекусить и сменить повязку.

Артюр лежал в постели. На его щеках играл слабый румянец, но обладатель его выглядел куда более обнадеживающе, чем вчера.