Вероника

Беременность открывает в женщине много нового. Как оказалось, я неуравновешенная, эмоционально неустойчивая истеричка. Капризная, с вечно меняющимся настроением и вкусовыми пристрастиями, ненормальная беременная женщина. Иногда мне хочется саму себя хорошенечко стукнуть. А иногда, в часы просветления, мне жалко Марка, который терпит все мои выкрутасы. Я то безумно его люблю, то люто ненавижу. То смеюсь как сумасшедшая, то рыдаю, и все это может происходить в один час за просмотром фильма. Бывает, я вообще не хочу есть, потому что меня тошнит, и я злюсь на Марка, потому что он заставляет меня кушать, приңося домой разные вкусности, которые я когда-то любила. А иногда мне наоборот хочется черешни посреди зимы, которой нигде нет. А я хочу именно свежую или на море, дышать морским воздухом. Один раз я закатила скандал, потому что от Марка пахло виски. Нет, он не был пьян — просто легкий запах спиртного, а я вдруг вообразила, что он спивается от моих закидонов и истерила по этому поводу, не слушая Марка. На следующий день мне было стыдно за свое поведение, но я в этом не призналась, делая вид, что все так и должно быть.

На самом деле я давно простила Марка, и внутренне была безумно счастлива, что он рядом и у нас будет сын. Можно быть гордой и лелеять свою обиду, закрыть дверь, и остаться одной, воя от «гордости» по ночам в подушку, крича, что ненавижу, а на самом деле любить. Можно назло всем найти другого, «достойного», можно даже выйти замуж и привязаться к другому мужчине, и всю жизнь страдать. Разве такой жизни я хочу? Нет. К черту все, любовь не имеет гордости и срока давности. Я люблю его, всегда любила и давно убедилась, что в моей жизни существует только один мужчина и я не могу, да и не хочу вновь его потерять. Я безумна в своей любви и готова дать нам еще один шанс, особенно сейчас, когда нас связывает наше маленькое чудо, наш сын, который должен родиться уже через пару месяцев. Но пока я не спешу сообщать об этом Марку.

— От тебя пахнет табаком! — заявляю я, когда мы с Марком едем домой от врача. Пока я сдавала анализы, он ждал меня на улице и курил, хотя обещал мне бросить. Я понимаю, что это очередной всплеск гормонов, но ничего не могу с собой поделать. Марк говорил, что бросил курить уже несколько месяцев назад! — Получается, ты мне врал?! — обидно до слез, от того что он лжет в мелочах. И дело даже не в сигаретах…

— Ника, я еще раз повторяю — я не курил! И я реально бросил, как и обещал!

— А почему тогда от тебя пахнет табаком?! — беременность — веселое время, где-то в глубине души я понимаю, что закатываю скандал из ничего и похожа на истеричку, но остановиться уже не могу, накручивая саму себя.

— Потому что я встретил Серегу, он курил рядом со мной, а ты сейчас восприимчива к неприятным запахам, — сдержанно отвечает Марк, но сильнее стискивает руль.

— Нет, ты нервничаешь! А значит врешь мне! Зачем ты врешь? — на последних словах мой голос срывается и хочется плакать. Ненавижу себя в такие моменты, я похожа на ненормальную! Замолкаю, отворачиваюсь к окну, понимая, что перегибаю палку. Быстро моргаю, пытаясь остановить дурацкие слезы, а самое смешное — это то, что я сейчас хочу капучино с пленкой из кофейни. Чтобы высыпать сверху сахар из пакетика, а он так и остался на густой пенке. Хочу есть эту сладкую пенку пластиковой палочкой, но мне нельзя кофе, а я не пила его уже полгода. Начинаю плакать ещё сильнее, но теперь потому что очень сильно хочу кофе.

Марк останавливается на стоянке возле торгового центра, а я осматриваюсь, утирая слезы и ничего не понимаю. Мы не планировали посещение магазина. Поворачиваюсь к Марку и смотрю, как он отстегивает свой ремень безопасности, а потом и мой.

— Прости, — шепчу я, выдыхая, потому что во мне что-то щелкает, и я понимаю, как сильно его люблю и мне хочется объятий. — Я не знаю, что…

— Тссс, — перебивает меня Марк, прикладывая палец к моим губам, а потом стирает слезы с моих щек, обхватывает лицо и улыбается, словно мы и не ругались несколько минут назад. Хотя он со мной не ругался, это на меня что-то нашло.

— Прекрати плакать, Лисичка. Сколько раз я говорил, что нашему сыну не нравится, когда мама плачет? М? Смотрит на меня вопросительно и улыбается своей несносно красивой улыбкой. Боже, иногда мне кажется, что Марк святой человек, раз до сих пор терпит мои закидоны, да еще и улыбается.

— Это не я, — сама усмехаюсь сквозь слезы. — Просто я хочу кофе, — надуваю губы. На самом деле мне хотелось сказать, что я люблю его.

— Тебе нельзя, моя хорошая. Давай заедем в наш кафетерий и тебе сделают вкусное какао? — предлагает Марк, отпускает мое лицо накрывает мой живот, начиная аккуратно его поглаживать. Он всегда так трепетно общается со своим сыном, иногда разговаривает с ним по вечерам, рассказывая обо всем на свете, целует живот, прикладывает ухо, слушает своего сына, и всегда восхищается его толчками как чудом. В такие моменты Марк выглядит так трогательно, искренне, и кажется, что роднее у меня никого нет и не было.

— Да я хочу какао, а еще я люблю тебя очень, и хочу вновь стать твоей женой. Но сначала какао, — заявляю я, а Марк вновь обхватывает мое лицо и целует, нежно и долго лаская мои губы, сплетая языки, немного кусая.

— Мы обвенчаемся до рождения нашего сына в той церквушке рядом с твоими родителями, — шепчет он, перебирая мои волосы. — Чтобы стать супругами перед богом — до конца дней, — киваю ему, и уже сама обхватываю его лицо и целую губы, скулы, щеки, вдыхая в себя своего любимого мужчину.

Надо уметь прощать и отпускать все плохое, что было в вашей жизни. Затаив обиду и лелея свою гордость, человек только разрушает себя. Но только тот, кто умеет прощать и идти дальше, становится по-настоящему счастлив.