Последняя пара ознаменовалась нежданчиком – за несколько минут до её окончания, в аудиторию заглянула мадам-секретарь и сообщила, что моя отработка в лабораториях на сегодня отменяется. Вместо этого младшей дочери императора Тариуса следовало явиться в кабинет к начальству. То есть к Сирису.

Я известию не очень-то обрадовалась, но, после того, как нас всех отпустили, двинулась в заданном направлении. Без труда отыскала нужный коридор, вошла в приёмную и ничуть не удивилась, обнаружив, что та совершенно пуста. То есть рабочий день секретарши уже закончился.

Несколько тяжких вздохов, прогулка до двери ректорского кабинета, аккуратный стук, и… я мышкой скользнула внутрь.

И тут же услышала:

– Добрый вечер, Мари. Как поживаешь?

Руководитель нашей академии сидел за столом – весь такой брутальный и притягательный. Синие глаза блестели, длинные каштановые волосы были забраны в хвост, губы изогнуты в улыбке.

А вот мантии на Сирисе не имелось, вместо неё – обычная «гражданская» одежда. Причём вырез светлой рубахи оставался не зашнурованным, позволяя видеть кусочек притягательного мужского тела.

Я это зрелище… ну всё-таки не оценила. Зато гормоны сразу приободрились, а мурашки застыли в позиции «низкий старт». Такая покорность мурашек вновь натолкнула на мысли об особом заклинании, только озвучить догадку я не успела.

– Проходи, – перебив данный порыв, сказал лорд. И, указывая на стул для посетителей: – Садись.

Я действительно подошла, действительно села… Тут же услышала ожидаемое:

– Сегодня отрабатывать наказание будешь здесь.

Вот после этого ко мне подвинули огромную стопку пыльных бумаг и пояснили:

– Твоя задача – разложить их в хронологическом порядке.

– Э-э… – прокомментировала ситуацию я. Потом спросила: – А это вообще что?

Оказалось – служебные записки от преподов и деканов. Но суть, разумеется, не в бумагах, а в том, что кое-кто продолжал выражать симпатию самым глупым образом.

Канон нашептывал: смирись и сделай. Но одна принцесса не выдержала, возмутилась:

– Лорд Сирис, я что, похожа на мазохистку?

– В каком смысле? – не понял он.

– Во всех!

Ректор замер, а я сощурила глаза, сложила руки на груди и вообще надулась. Вот Базю неведомый поклонник на супер-пупер представление пригласил, а меня?

Нет, если Сирис считает, что сортировка пыльных бумаг в его присутствии – это романтично, то спорить не стану. Но блин! Это же не жизнь, а любовное фэнтези! Тут всё должно быть совсем иначе. Так, чтобы сердце замирало. Чтобы пальчики на ногах поджимались. Чтобы прямо «ух»!

– Кстати, а чем это пахнет? – поинтересовался Сирис внезапно.

– Чем? – эхом повторила я.

Хозяин кабинета на равнодушный тон не повёлся и подался вперёд. Он сосредоточенно втянул ноздрями воздух, а я отодвинулась и сообщила:

– Да ничем тут не пахнет. Вам померещилось.

– Не «вам», а «тебе», – сразу поправил лорд.

Ещё пара секунд, и удивлённый взгляд упёрся в меня, а в тишине кабинета прозвучало:

– Мари? Что случилось? Почему ты так ужасно пахнешь?

Быть вонючей девочкой мне в своей жизни ещё не приходилось, и я закономерно растерялась. Надулась пуще прежнего, буркнула:

– Ничего не случилось. Просто на зельеварении чуточку не повезло.

Сирис застыл, словно переваривая, а потом губы в новой улыбке дрогнули…

– Значит, сперва средство для выведения блох, а теперь средство для отпугивания женихов?

Всё. Моё возмущение достигло пика! Как не лопнула – не знаю! А хозяин кабинета беззлобно рассмеялся и, поднявшись, грациозно обогнул письменный стол.

В следующую секунду мне протянули руку, и я, помня о любви некоторых индивидов к телепортации, сразу напряглась. Спросила хмуро:

– Куда?

– Мыться, – сообщил Сирис.

– Чего?! – взвизгнула я.

Только ректор новым витком девичьего возмущения не проникся, более того, махнул перед носом рукой, как бы разгоняя смрад. И тут же заявил:

– Мари, неужели я похож на совратителя?

Взгляд в вырез не зашнурованной рубахи, и…

– Ага! – призналась я честно. – Очень!

Мужчина прищурил свои синие глазища и протянул с укором:

– Мари, ну я же не кто-нибудь, а руководитель твоего ВУЗа…

– И что? – Нет, логики в его заявлении я не нашла!

Ну а следующим, что услышала стало:

– Пока ты сама не захочешь, между нами ничего не будет. Слово лорда.

Та-ак, а вот это уже интересней! Может после таких заявлений я и положенную по канону романтику получу?

Ещё полминуты на раздумья, и Мари Брехунье, спрятав хитрую улыбку, кивнула. А когда потянулась за отставленной на пол сумкой, услышала ещё кое-что:

– Не надо, не бери. Позже сам занесу.

Ожидавшие на низком старте мурашки не выдержали и побежали, а я засияла, как та лампочка. Сомнений в том, что этот подпорченный присутствием Волкова мир расщедрился на романтику не осталось, и раз так…

В общем, да. Руку Сирису я подала, и окружающее пространство изменилось. Кабинет исчез, а вместо него…

Впрочем, сразу разглядеть интерьер я не смогла – просто встать со стула перед телепортацией не удосужилась и, в итоге, едва не упала. Благо ректор сориентировался и подхватил. Но в результате мы очутились в ну о-очень интимной позе.

Тут у меня появилась возможность оценить всё! И температуру мужского тела, и его силу, и запах парфюма. Последний оказался пьянящим, и реальность слегка закружилась.

– Мари, всё в порядке? – вырывая из этого кружения, позвал лорд.

Я благоразумно закивала, нехотя вывернулась из объятий и вот теперь обратила внимание на обстановку. Вернее, обратила и удивилась! И спросила:

– А мы где?

– В моём особняке, – в голосе синеглазого послышалась притягательная хрипотца.

Я… сперва струхнула, а потом вспомнила о «слове лорда» и вновь расслабилась. И заозиралась в попытке понять – мерещится, или всё-таки нет? Просто обстановка была поистине роскошной, почти как в музее. Единственный минус – пространство тонуло в полумраке, так как освещение было выключено, а за окном уже сгущалась серая хмарь.

Щелчок пальцами, и полумрак отступил. На стенах тускло замерцали светильники, добавляя реальности красок. Вот теперь я восхищённо приоткрыла рот, а Сирис…

– Нравится? – проникновенно прошептал он.

Опять мурашки, но на них Мари Брехунье внимания не обратила. И вообще нахмурилась, вспомнив о том, что меня как бы мыться привели.