Кадровый состав других секретарей также был сформирован из юристов, способных разделить с Но Мухёном его видение реформ, которые планировало провести «Правительство участия». Бывший судья Пак Помге, который не только имел отличное образование, но и был твердо убежден в необходимости реформирования прокуратуры, занял должность второго секретаря по гражданским делам. Он активно поддерживал идею устранения прокуроров из Министерства юстиции. Столь же сознательно была выбрана и женщина-секретарь. По рекомендации министра Кан Кымсиля секретарем по юридическим делам была назначена адвокат Хван Тоннам. Она взяла на себя контроль над всеми законодательными вопросами, которые относились к администрации президента.

Особое беспокойство вызывал выбор претендентов на пост секретаря по надзору за госучреждениями и секретаря по контролю и аудиту. На первую из этих двух должностей был необходим человек, который, с одной стороны, будет разделять наши принципы, а с другой – сможет в любой ситуации строго следовать правилу «общее – это общее, а личное – это личное» в соответствии со своими обязанностями проведения кадровой инспекции. Адвокат Ли Сок-тхэ, который тогда занимал должность заместителя председателя, а позже сам стал председателем организации «Юристы за демократическое общество», имел репутацию высокообразованного человека, давно работающего в качестве адвоката по правам человека. Он обладал моральными качествами непреклонного человека, который, если ему что-то не нравится, скорее сделает себе во вред, нежели смирится.

Я попросил его занять должность секретаря по надзору за госучреждениями, неоднократно объяснив, как сильно будет отличаться подбор кадрового персонала в «Правительстве участия» от того, что было раньше, и насколько важно провести для этого правильную кадровую инспекцию. Я подошел к вопросу с большим вниманием и терпением.

Когда я находился на посту старшего секретаря, Ли Соктхэ никогда не давал мне результаты кадровой инспекции заранее. Он представлял отчет о кадровой инспекции прямо на собрании по выдаче рекомендаций сотрудникам, а мне высылал должностной отчет накануне вечером или же утром в день собрания. Зачастую я приходил на собрания по выдаче рекомендаций сотрудникам, не зная результатов кадровой инспекции, поскольку не мог заранее взглянуть на отчет, так как был занят. Лишь изредка, положив передо мной результаты проверки, он советовался со мной в спорных ситуациях, в которых верное решение было неочевидно. И иногда он представлял отчет на общем собрании секретарей Управления по гражданским делам, чтобы собрать мнения присутствующих о ситуации. Таким образом, он максимально сокращал любое влияние, даже старшего секретаря по гражданским делам, на процесс кадровой инспекции. Он уверенно закрепил этот принцип на практике, и последующие секретари по надзору за госучреждениями руководствовались установленным правилом.

И только на одну должность – секретаря по контролю и аудиту – мы договорились назначить человека, который бы не относился к кругу наших близких знакомых. Должность секретаря по контролю и аудиту, будучи одной из ключевых в администрации президента, предполагала большую ответственность и заключала в себе важные обязанности по надзору за высокопоставленными должностными лицами и внутренними делами администрации. Я считал, что этот пост должен занять человек, который лично никак не связан с будущим президентом Но Мухёном. Идеологическая составляющая была, разумеется, тоже очень важна. Я верил, что только при соблюдении этих условий можно справиться с обязанностями без оглядки на дружеские отношения. Наш выбор пал на адвоката Ян Инсока, который работал прокурором, но затем ушел в отставку. Этого человека я совершенно не знал. Мы собрали отзывы о нем по различным каналам. Так как в деле о «текстильном лобби»* он выступал в качестве помощника спецпрокурора, то в первую очередь мы решили спросить о нем адвоката Чхве Пёнмо, который тогда исполнял обязанности специального прокурора. Я дважды встречался с Чхве Пёнмо лично, и он уже почти убедил меня, но в Президентском переходном комитете я столкнулся с резкими возражениями. Все недоумевали, почему на это важное место мы не хотим посадить «своего» человека. В этом вопросе было рациональное зерно. Размышляя об этом сейчас, я полагаю, что те слова были справедливы. Думаю, что и во внутренних расследованиях требуется смекалка – не знаю, может быть, это прагматические мысли. Во всяком случае, в тот момент я так не думал. Я настоял на своей идее и, убедив всех, осуществил первоначальный план. По этой причине выбор секретаря по контролю и аудиту немного затянулся.

Разрешив непростую ситуацию, мы наконец сделали выбор. Я считаю, это была команда мечты. Силами этой команды в рамках «Правительства участия» был ликвидирован авторитаризм, были проведены реформы органов власти и заложены основы нравственности и высоких моральных принципов администрации президента при «Правительстве участия».

Во время работы в Президентском переходном комитете мне трудно было понять, почему старшие секретари и другие представители администрации не поддерживают подготовку запуска правительства. В случае Управления по гражданским делам старший секретарь и остальные секретари должны были предварительно осуществить кадровую инспекцию и кадровые назначения, чтобы впоследствии Кабинет министров мог быть сформирован одновременно с началом работы правительства. Выполнение должностных обязанностей начиналось в тот момент, когда Президентский переходный комитет начал работу, и эти обязанности ничем не отличались от того, что предстояло делать после официального запуска правительства. Это и называется государственной службой.

Никакая другая подготовительная деятельность по запуску правительства, кроме Президентского переходного комитета, не была закреплена институционально. Вознаграждение не выплачивалось, как, собственно, не компенсировались и расходы на хозяйственную деятельность типа аренды офиса. В моем случае все издержки оплачивались из личных средств. Мне действительно сложно было уяснить, почему в такой развитой стране существует огромный институциональный пробел в отношении выполнения ключевых для страны служебных обязанностей.

Такая же нерациональность наблюдалась и после начала работы правительства. Перед официальным назначением высшее и среднее звено работников* президентской администрации, включая старших секретарей, должны были пройти обязательную проверку персональных данных. После формального начала функционирования правительства таких сотрудников начали инспектировать, поэтому официально войти в должность нам удалось только в первых числах апреля 2003 года, практически через месяц после старта работы правительства.

Проблема заключалась в том, что де-факто мы работали и до формального назначения, но зарплата нам не выплачивалась. Это выходило за рамки разумного и являлось, к слову сказать, нарушением трудового законодательства. Президент также не уделил этому вопросу совершенно никакого внимания. Я настаивал, что нам должны выплатить зарплату за все прошлые периоды, но он лишь коротко ответил: «Что тут поделать? Мы должны думать об этом как об инвестициях на благо государственной службы в Голубом доме», – и перевел разговор на другую тему.

Мне ничего не оставалось, как понемногу компенсировать из личных средств расходы на транспорт сотрудникам среднего звена Управления по гражданским делам. После этого случая службе безопасности, ответственной за проверку персональных данных, был сделан выговор, а срок инспектирования сократился до семи дней, но, по сути, проблема так и не была решена.