Кудри стали закручиваться в аккуратные жгутики. Женщины негодующе воскликнули.

— Мисс! Но… вы же такая красивая были! Зачем этот кошмар?!

Царёва никого не слушала. Она удивлённо хлопала ресницами, потом набросила на плечи халат и выскочила в коридор, направляясь в комнату, где лежал я.

У моей кровати колдовал придворный лекарь.

— Почему он до сих пор не приходит в себя?! — Мама паниковала.

Я озадачился. За пристальным наблюдением потерял счёт времени, а ведь действительно было уже пора пробудиться.

Приблизившись к своему телу одновременно с Царёвой, пытался вслушаться в ответ целителя, но в ушах загудело. Более того, когда я приблизился ещё сильнее, перед глазами поплыло.

Меня будто бы не подпускали к своему телу.

Пришлось отлететь на несколько метров.

— Он скоро проснётся. Все потоки работают…

— Они и прошлым вечером работали, Бартомиус, — мрачно уведомил отец целителя о вчерашней диагностике.

— Он пробуждается, Ваше Величество. Поверьте.

И действительно, моё тело пошевелилось.

Это было так неожиданно, что я остолбенел на мгновение.

— Что ещё за чёрт!?! Я же тут?!

Леся подалась вперёд, но тут же вздрогнула, резко обернувшись в мою сторону, будто смогла меня услышать.

Потом затаила дыхание, крепко зажмурилась, тряхнула головой и принялась пристально вглядываться в нечто, посмевшее вытеснить меня из собственного тела прочь.

Я трухнул.

— Леся, ты меня слышишь?

Царёва испугано моргнула, снова обернувшись.

— Да.

— Отойди от него. Это не я.

Леся послушно вскочила на ноги.

— Что происходит? — Тревожно вздрогнул папа, переводя взгляд с моего тела на озадаченную Лесю.

— Не знаю. Заморозьте его. Стазис сделайте или что там у вас принято. Нам нужно время, чтобы разобраться. Я… Это не Элияр, а я… мне никто другой не нужен!

То, что древняя сила не желает зла, а пытается что-то сказать, я понял сразу, но сказать не успел. Отец тут же ввёл моё тело в стазис, полностью доверяясь словам сирены.

Я чувствовал недовольство теперь уже моей новой ипостаси, но ничего сказать больше не получалось. Меня тянуло обратно в тело.

Почти коснувшись оболочки, нахмурился, когда по комнате прошлась невидимая рябь.

Целителя подкосило, и он захрипел, окончательно пугая моего отца своим бормотанием:

— Шторм взбороздит ревущий океан во мгле.

Восстанет Кей на небе и земле…

— Что за…

Старичок закашлялся и потерял сознание, а Леся хлопнула себя ладошкой по лбу, бросаясь вон из комнаты.

— Ты что-нибудь понимаешь? — Ошарашенно прижалась мама к руке по-настоящему перепуганного отца.

— Вообще нет.

Когда Царёва вернулась, мои родители были уже на грани паники.

Сирена влетела в комнату не одна. За ней спешили Вада, Михаэль и Корвин.

Последний довольно мурчал:

— Какая силища. Если это то, о чём я думаю, то ты, Лесандра — воскресительница.

— Это дневники. Те, что вы передали мне, Зизран, помните?

— Там, где обряды сирен расписаны?

— Ага. Мы с Корвином почти половину изучить успели. В основном — сплошная бессмыслица. Много всякой ерунды, которую я совсем не понимаю… и тот стих, что говорил ваш целитель, тут тоже есть. Фамильяр думает, что он может быть тем самым пророчеством, которое мы искали. А я ведь, читая его, думала, что очередная ерундень…

— Читай, пока это нечто не вселилось ещё в кого-то.

А "нечто" и не собиралось вселяться. Оно поняло, что мы на правильном пути, и успокоилось, дёргая меня обратно в тело, само же пристраиваясь на уровне солнечного сплетения, как и должно ипостаси.

Я медленно приходил в себя, а на меня даже никто не обращал внимания, полагаясь на стазис.

— Вот! Нашла! «Шторм взбороздит ревущий океан во мгле. Восстанет Кей на небе и земле. Смерть мира старого он протрубит в свой рог, и миру новому придет рождаться срок. И пламенный Дракон небесный свод пересечет. Шесть раз, доколе старый мир умрет. Я слышу, как дрожащая земля вскричит, от шестерых предвестников финала… Сирена демиурга возродит, если не станет жертвою обмана».

— Какого обмана? — Прошептала мама мертвенным голосом.

— Учитывая, что все сирены влюблялись не в тех, скорей всего любовного, — поморщилась Леся, снова вчитываясь в строчки. — Меня, если честно, больше «пламенный Дракон» настораживает. Терпеть не могу загадки! Сложно, что ли, сказать: «Сторонись ушлых мужиков! Влюбиться суждено только раз! Не протупи, красотка!» Или… «Берегись дракона! У него планы насчёт твоего предназначения!»

— Насчёт последнего — очень интересно, — задумчиво протянул Михаэль, обессиленно опускаясь на софу рядом с Хуг. — И тонко подмечено, если исходить из мысли, что данный расклад пророчества не устроит только титанов. Среди них лишь один дракон — Ильяс Рогмар.

— А «предвестники финала» — это точно титаны. С юной Банно их сейчас именно столько. Леся пока дитя…

— Однако возродить на минуточку цельного демиурга это «дитя» уже успело, — ехидно заметил Корвин, но его никто не услышал, кроме меня и Леси.

Сиренка густо покраснела, незаметно дёрнув кота за хвост.

Взрослые были озадачены текстом пророчества, поэтому не придали значения орущему фамильяру.

Как и Леся:

— Исходя из пророчества, получается, что наш главный враг — это дедушка Татианы?

— Ага, — Вада растерянно вздохнула. — И этот дедушка, насколько я помню, постоянно вертелся возле Тианны.

Папа помрачнел:

— И та делегация двадцать лет назад из Оралима в нашу академию — тоже его рук дело.

— Это пророчество… — все вздрогнули, резко поворачиваясь на мой голос. — Спокойно. Всё нормально — это я. Так вот, пророчество — обычная инструкция в первую очередь для титана, который имеет ипостась дракона. Сами посудите. Никто не знает, чьё оно, зато пророчество чётко даёт понять, что власть дракона прервётся, как только сирена больше не обманется в своих чувствах. Эти придурки играли с хранительницами источника, отец, и ни один демон не сумел защитить главную ценность Нижнего мира. Позор.

— Сирене нельзя навязывать любовь, — яростно выступил в свою защиту правитель демонов, зарабатывая от Леси благодарный взгляд. — Я действовал по правилам! Пытался, правда, один раз устроить отбор, но Тианна подняла меня на смех. Откуда мне было знать, что этот Ильяс посмеет одурить девчонку?! Это негласное вето! Подонок! Его убить мало!