Роман сделал глоток, другой. Вкус непривычный, но довольно приятный.

– Что это?

– Молоко овцы. Очень хорошо тебе. Пей все.

После обеда они вышли из дома, присели на лавочку. Омран достал трубку с длинным янтарным мундштуком, кисет с табаком.

– Сигареты не найдется? – спросил Роман.

Омран молча протянул ему пачку «Мальборо». Они закурили, каждый свое, помолчали. Роман с интересом осматривал деревню – ряд невысоких домов с плоскими крышами. Дом Омрана был самым большим в деревне. Метрах в пятидесяти, в низинке, текла быстрая речушка, где бегала стайка детворы. Растительность небогатая – мелкий кустарник да невысокие деревца. Но за рекой росла пальмовая роща. У ее стволов хлопотали люди. Наверное, там и выращивают финики, составляющие одну из доходных статей местного населения.

– Где ты учился, Омран? – поинтересовался Роман, понимая, что осторожный хозяин вряд ли его будет о чем-либо спрашивать. – В каком институте?

– Политехническом, – охотно ответил Омран. – БэПэИ. Приборостроительный факультет.

– Давно это было?

– Тридцать лет назад.

– А почему ты живешь здесь? У тебя хорошее образование. Ты мог бы жить в городе.

– Да, я сначала жил в Киркуке, – согласился Омран. – У меня там была квартира. Но пятнадцать лет назад отец умер. А я – старший сын, глава рода. Старший сын должен жить у себя в деревне. Поэтому я вернулся сюда.

– Да здесь и спокойнее, – заметил Роман. – В больших городах очень опасно, каждый день взрывы. А у вас тут тихо, красиво, как будто никакой войны нет.

Омран пристально посмотрел ему в глаза – и Роман прикусил язык. В сущности, что он знает о жизни этих людей? Ровным счетом ничего. Курды – одна из самых многострадальных наций, и о каком спокойствии здесь можно толковать?

– У нас всегда война, – помолчав, негромко сказал Омран. И этим словно поставил точку в разговоре.

Роман докурил сигарету и почувствовал, что его клонит ко сну.

– Я пойду прилягу, – сказал он Омрану.

Тот молча кивнул, не вынимая трубки изо рта. Роман уже двинулся в дом, но в последний момент задержался.

– Скажи, Омран, зачем вы меня спасли? – спросил он. – Ведь твои люди понимали, что я несу вам опасность.

– Мы не боимся опасности, – сказал Омран с легкой улыбкой. – Мы боимся гнева Аллаха. Горе тому, кто не спасает человека в пустыне. Понимаешь?

– Понимаю, – кивнул Роман, подумав, что местные традиции имеют-таки много хороших сторон.

Он вернулся в свою комнату, лег под одеяло, повернулся к стенке и уснул крепким, здоровым, без тревоги и сновидений сном.

Проснувшись через несколько часов, Роман ощутил, что он практически восстановился и готов если не к великим подвигам, то к продолжению своей работы как минимум.

Негодяя Павлова за все перенесенные мучения хотелось схватить немедленно. Конечно, в живых-то он должен остаться, потому что слишком ценный фигурант. «Но, – мстительно подумал Роман, – пару раз по печени я ему все-таки врежу. Для доброй памяти. Чтобы жизнь медом не казалась».

Он поднялся и вышел из комнаты. В доме никого не было. Только в кухне месила тесто молодая хозяйка.

Роман вышел во двор, где стояли полукругом несколько хозяйственных построек. Лохматый цепной пес, лежавший возле конуры, вскочил и залаял было на него, но женский голос окликнул его из открытых ворот сарая, и пес сразу угомонился. Роман заглянул в сарай. Там сидели в круг несколько женщин разных возрастов, от совсем молоденьких девушек до старух. Перед каждой был закреплен большой деревянный гребень, на который насаживался комок шерсти. Двумя руками женщины быстро вытягивали шерсть на обе стороны и бросали ее в мешок.

При виде Романа девушки стали отворачиваться, пряча рукавами широких рубах смеющиеся лица.

– Где Омран? – спросил Роман у одной из старух, глядевшей на него отнюдь не дружелюбно.

Та ткнула пальцем в соседний сарай, что-то сердито пробурчав. Роман направился к нему, но Омран уже выходил к нему навстречу. Вслед за ним вышел и подросток лет пятнадцати. Он был сильно похож на Омрана, только на полголовы выше его и стройнее.

– Как отдохнул? – спросил Омран.

Роман сказал, что отдохнул чудесно, и спросил, где здесь можно найти туалет. Омран указал ему за угол одного из дальних сараев. Роман нашел там добротное каменное строеньице, в котором, помимо туалетной бумаги, был кувшин с чистой водой. Туалетная бумага служила здесь в качестве утиральника для рук.

Сделав свои дела, Роман в компании хозяйского сына сходил на речку, подальше от деревни, и хорошенько в ней вымылся. Когда он вернулся, жена Омрана – или одна из жен, – по-прежнему стесняясь, дала ему джинсы и джинсовую рубашку. Все было ношеное, но чистое. Нашлась и пара кроссовок по размеру. Переодевшись, Роман присел к столу, куда его пригласил Омран. К ужину, ибо на дворе уже начало смеркаться, хозяйка подала чечевичную суп-кашу, курицу и зелень. На десерт были неизменные финики, отборные и нежные, мед и варенье. Кофе, как заметил Роман, здесь не употреблялся. Вместо него пили крепко заваренный чай.

Не успели закончить ужин, послышался шум приближающейся машины. Роман выглянул в окно. Вездеход Крохина был уже у ворот дома.

– Это твои люди? – спросил Омран, глянув в окно.

Роман кивнул, поблагодарил за ужин и отправился встречать дорогих гостей.

– Что с головой? – спросил первым делом Крохин, увидев пластырь.

– Да, ерунда… – отмахнулся Роман. – Царапина.

– Ну, рад, от души рад! – Крохин сильно пожал ему руку, едва удерживаясь от желания обнять. – Я чего только не передумал… Честно говоря, уже и надежду потерял. Где ты пропадал?.. Ладно, позже расскажешь.

Вылезший из машины Раад весело скалил зубы, глядя то на Романа, то на вышедшего следом за Романом сына хозяина, который тоже широко улыбался гостям.

Из дома вышел Омран, что-то отрывисто сказал сыну. Тот в мгновение ока исчез в доме.

– Вот мой спаситель, – сказал Роман, показывая на Омрана. – Если бы не он, я бы уже…

Он красноречиво возвел глаза к небу.

Крохин что-то сказал на арабском Омрану. Тот прижал руки к сердцу и поклонился. Крохин точно таким же манером поклонился ему в ответ.

Роман растроганно глядел на них. Настоящие мужики, будь они какой угодно национальности, всегда найдут общий язык.

Он шагнул к Омрану, с чувством пожал ему руку:

– Большое спасибо тебе за все. Я никогда не забуду то, что ты для меня сделал.

– Все, Роман, едем, – сказал Крохин, торопясь покончить с церемониями. – Время не ждет.

Раад уже сидел за рулем. Из дома вышла одна из женщин, сунула ему в окно узелок с провизией. Раад засмеялся, что-то быстро говоря по-арабски, но узелок взял. Крохин недовольно пихнул его в плечо.