– Поехали!

Машина тронулась. Роман помахал рукой стоящему на прежнем месте Омрану.

Тот, как-то враз потеряв к нему интерес, повернулся и ушел в дом.

– Может, надо было дать им денег? – спросил Роман у Крохина. – Все-таки потратились на меня.

– Что ты! – сказал Крохин. – Обидел бы смертельно. За спасение человека в пустыне не положено брать плату. Всемогущий Аллах все видит, он и воздаст по заслугам.

– Ну, если так… – сдался Роман, бросая прощальный взгляд на приютившую его деревеньку, затерянную на огромных просторах Ирака.

– Ну, давай рассказывай, каким ветром тебя сюда занесло, – потребовал, закуривая, Крохин. – Только не торопись, дорога у нас неблизкая.

Роман около часа рассказывал о своих злоключениях, не упуская ни одной, даже самой мелкой, подробности. Крохин слушал очень внимательно, переспрашивал, уточнял и сочувственно качал головой.

Дорога от деревни шла песчаная. Издали она сливалась с окружающим ландшафтом и была почти незаметна неопытному взгляду. Мощный джип Крохина на своих широких колесах не мог развить здесь скорость более шестидесяти километров в час. Солнце склонилось к закату, оно почти легло на землю огромным рубиновым яблоком. Длинная тень от джипа медленно тащилась по песку, волнисто прыгая по придорожным холмам.

– Да, несладко тебе пришлось, – сделал заключение Крохин, когда Роман закончил рассказ. – Хорошо, что тебя нашли люди Омрана. Если бы не песчаная буря, они бы проехали по дороге мимо и никто бы тебя в этой яме не обнаружил. Ты просто счастливчик!

– Да уж… – усмехнулся Роман.

– Давай по пять капель за твое чудесное спасение, – сказал Крохин, вынимая из кармана свою фляжку. – Грех не выпить по такому поводу.

– Давай, – согласился Роман.

Крохин достал из походной сумки стаканчики из нержавейки, шоколадку, налил себе и Роману, чокнулся и с чувством выпил.

– Знаешь, что я тебе на все это скажу? – спросил он, закусывая коньяк шоколадкой и протягивая ее Роману.

– Интересно знать.

– П…ц теперь Павлову! – выпалил Крохин. – Он наш. Надеюсь, отныне ты не будешь говорить, что против него нет конкретных фактов?

– Не буду, – покачал головой Роман, вспомнив пытку электричеством и кошмарную яму. – Но как ты хочешь его прижать? Ведь нужно брать с поличным.

– Пока тебя не было, я на месте не сидел. Ну, конечно, кроме того, что искал тебя. Кстати, на поиски я даже коллег из ФСБ подключил, – а ты знаешь, как они к нам относятся. Но что они могут, эти чекисты?! – Крохин презрительно махнул рукой и еще раз наполнил стаканы. – Как всегда, понтов много, а толку мало. Прожирают только казенные деньги. Так что если бы не милосердный Аллах… Ну, за твое здоровье. Ты даже не представляешь, как я рад тебя видеть живым и здоровым!

Он выпил и сразу закурил, забыв о шоколадке.

– Мне же стыдно перед тобой было, Роман. Послал человека на задание – какого человека! – а он пропал как не было. Ужас! Что докладывать в Москву? С меня же спрос в первую очередь… Я думал, ты последишь за Хусаином в кофейне, проводишь его немного – и все. Но ты же поехал за ним и шел по пятам до последнего… Нет, я не буду учить тебя оперативной работе, здесь ты меня скорее можешь поучить! Но без прикрытия не надо было лезть так далеко, Рома!

– В следующий раз не буду, – пообещал Роман.

– Ну вот… О чем это я начинал говорить? А, об этом предателе, о Павлове. Так вот, мне удалось перехватить его разговор с Мустафой…

– Каким образом?

– Очень просто. Классически, так сказать. Пока я метался в поисках тебя, Раад посидел в микроавтобусе возле дома Павлова и с помощью лазерного считывателя, направленного на окна, записал все его разговоры, в том числе и телефонные. Качество не ахти, но то, что надо, расшифровать удалось.

– Раад у тебя на все руки мастер, – заметил Роман.

– Да, кое-чему я его научил. Так вот, в разговоре с самим Мустафой Павлов сказал, что груз прибудет послезавтра. А груз этот имеет очень большое значение для Павлова и для Мустафы. Речь идет об очень крупной партии переносных ракетных установок класса «земля – земля». Если сунниты заполучат в свои руки такое оружие, да еще крупную партию, им ничего не будет стоить уничтожить всю верхушку нынешнего правительства Ирака и захватить власть в свои руки. Теперь ты понимаешь, о чем идет речь?

– Да, – покивал головой Роман. – Если все так и есть, то мы имеем реальный шанс спасти мир.

– Несерьезный ты человек, Роман Евгеньевич, – сказал в сердцах Крохин, наливая по третьей. – Я тебе о таких вещах говорю, а ты все на шутку свести норовишь. Извини, конечно, но из-за этих шуток ты так и сидишь на капитанской должности. Хотя уже давно по возрасту и по заслугам должен в полковниках ходить и кабинет в генштабе занимать.

– Да не хочу я кабинет в генштабе, Антон, – сказал беззлобно Роман, видя, что Крохин говорит от души. – Скучно мне там, понимаешь? Я живую работу люблю, а не кабинетные стратагемы. А что несерьезный – так это характер такой. Его, как известно, не переделать.

– Ладно, проехали… Давай за успех нашего дела. Как бы там ни было, а Павлов свое отпрыгал. Теперь он у нас в руках, никуда не денется. Ну, вздрогнем? На посошок?

– Давай, – кивнул Роман.

Джип добрался до грунтовой дороги и пошел гораздо быстрее. В свете включенных фар виделось только бурое полотно дорожного покрытия. Стали попадаться встречные машины. Но они были очень редки, чувствовалось, что до ближайшего города еще далеко.

Крохин и Роман закурили, несколько отяжелев после выпитого. В темноте салона поочередно вспыхивали огоньки сигарет.

– Через час приедем, – сказал Крохин, глянув на часы.

– Какая дальнейшая программа? – спросил Роман.

– Для тебя на сегодня никакой, – отмахнулся Крохин. – Ложись в кроватку и спи до утра. Восстанавливай здоровье, оно нам еще ой-ой-ой как понадобится.

– А ты?

– А у меня еще есть пара делишек, – небрежно махнул рукой Крохин, думая о чем-то своем. – Слушай, Роман…

– Да?

– Ты только не обижайся. Но тут на карту поставлено очень много…

– Ты о чем? Говори яснее.

– Ты точно помнишь, что ничего им не сказал? Ну, когда тебя пытали?

Роман хоть и видел лицо Крохина, но в салоне было темно, и глаза майора прятались в тени надбровий.

Сомневается майор. Ну, конечно, дело того стоит. Небось уже мысленно не один раз подполковничьи погоны на себя примерил. Боится, что верный шанс отличиться – и как отличиться! – может сорваться в последнюю минуту. Слепцов тогда не помилует, несмотря на то что любимчик. Так что или пан – или пропал. Для таких людей нет ничего хуже, чем проваленная операция. Можно на всю оставшуюся жизнь запороть успешно начатую карьеру. А Дубинин предупреждал, что парень – карьерист еще тот. Сам-то по себе он неплох, но и своего не упустит. Тоже – характер. Кто-то по жизни раззвездяй, а кто-то – начальник. Вот сейчас они сидят плечом к плечу, коньяк пьют и разговаривают на «ты», без чинов, как добрые приятели. А лет через несколько подобное даже трудно будет представить. Такие всегда есть и будут. Власть имеет для них какую-то магическую притягательность, и они пойдут на все, только бы ее заполучить. И обижайся на него, не обижайся – он попросту тебя не поймет.