камне мостовой. И в зависимости от десятков параметров внешний вид этого замочка мог быть самым разным. Пятно, выступ, кусочек поверхности с иной текстурой — что угодно. Однако при этом у замочка были определённые отличительные черты, которые я и взялся искать.

Поиски обещали занять ОЧЕНЬ много времени, однако поделать было ничего нельзя. Никаким иным образом найти, а тем более вскрыть тайник, было невозможно. А потому оставалось только, как идиотам, обнимать деревья.

Так прошло ещё два дня. Кусок леса где-то наполовину покрылся красными и синими отметинами. Где-то раз в час я обходил отмеченные Гленом и Линдой деревья и перепроверял их подозрения, однако пока что ничего дельного найти не удавалось.

Деревья походили на деревья, кора — на кору, а листья — на листья, и у меня уже в глазах начинало рябить от калейдоскопа коричнево-чёрных и зелёных оттенков. Сколько бы это заняло, если бы я маялся один — даже как-то думать не хотелось.

Однако, как говорится, дорогу осилит идущий и на утро третьего дня, буквально через пару часов после начала поисков, я услышал голос Линды:

— Ал, подойди-ка сюда!

За эти дни я всё-таки успел более-менее объяснить им, на что обращать внимание, и такая её реакция была многообещающей. Подбежав к тому дереву, у которого стояла девушка, я уставился туда, куда она показывала.

— Вот тут.

На старой, уже наполовину гнилой берёзе, рос большой гриб. А на нижней стороне этого гриба виднелась небольшая, размером примерно в монетку, светлая область в форме квадрата с будто бы размытыми границами. Приложив к пятну палец и ощутив более твёрдую и гладкую, чем остальной гриб, поверхность, я почти на сто процентов убедился, что это оно.

— Ну-ка ну-ка, — протянул я, протягивая ладонь и зажигая над ней символ пятиконечной звезды, вписанной в пару кругов.

Как и Печать Соломона, которую я использовал, чтобы активировать гримуар Агура, этот символ не был заклинанием, а просто особым образом скомпонованной энергией. И, как и в случае с Печатью Соломона, важность этого символа нельзя было недооценивать.

Сигил Бафомета — фирменный знак Зла извращённого разума, ключ к большинству его тайников. К счастью, в отличие от Печати, Сигил был известен очень немногим и Глен, уже тоже подошедший, чтобы узнать в чём дело, не узнал символ.

А между тем Сигил, уменьшившись до размеров той же монетки, подлетел над моей ладонью и соприкоснулся с пятном. Шанс того, что это — просто совпадение и замка мы не нашли, был, пусть и небольшой. Так что я непроизвольно затаил дыхание, ожидая реакции защитного заклинания.

Однако всё сработало. Спустя несколько секунд после того, как Сигил исчез внутри гриба, весь участок леса, на которым мы находились, несильно тряхнуло и откуда-то сбоку я услышал тихий гул. И, поспешив на звук, я увидел, как сам по себе прокапывается в лесной почве, круто уходя под землю, длинный и узкий коридор. Вдоль стенок ещё через пару секунд начали зажигаться магические светильники, а в полу — продавливаться ступени.

— Ничего себе!.. — выдохнул Глен, вставший рядом со мной и глядящий на тоннель.

У Линды, похоже, не осталось никаких слов, девушка стояла с открытым от удивления ртом и глазами по пять копеек. Похоже, только теперь она по-настоящему поверила в то, что я говорил правду о сокровищнице с артефактом древних времён. Лишь спустя почти минуту, когда гул из глубины тоннеля почти стих, она всё-таки открыла рот и выдавила:

— А это я нашла…

— Ты-ты, — улыбнулся я. — Давайте за рюкзаками, нам надо спускаться.

— Мы… нам точно надо туда идти?

— Конечно. Не просто же так мы две дня играли в древолюбов. Давай, пошевеливайся, через час проход закроется и всё придётся начинать сначала.

Спустя двадцать минут, сходив до разбитого неподалёку лагеря и вернувшись, я сделал шаг на первую ступеньку. За мной шла Линда, Глен остался последним, так сказать прикрывал тыл.

Спускались мы долго. Ступени я перестал считать на тысячной, что равнялось примерно двумстам метрам. К счастью, сейчас моё тело уже было несравнимо с тем, что было во время знакомства с Бафометом, иначе я бы быстро выдохся от таких нагрузок.

Но вот, наконец, впереди вместо очередного магического светильника показался выход. Шагнув на плоский пол, что после стольких ступенек уже показалось каким-то странным, я через пару метров вышел на обширное пространство, внешне напоминающее какой-нибудь тренировочный зал или небольшой ангар.

Довольно высокий потолок, отсутствие какой-либо мебели и только один проход помимо того, через который мы вошли — на противоположной стороне залы. Единственным объектом в помещении, кроме вмурованных в стены и потолок светильников, закрытых чуть мутными стёклами, была стоящая ровно посередине зала высокая статуя, изображающая коленопреклонённого воина, облокотившегося на меч.

Возможно, в другой ситуации я бы даже поразился мастерству исполнения. Вот только была одна большая проблема.

Я не помнил ни это помещение, ни эту статую.

По воспоминаниям Бафомета лестница должна была привести в длинный коридор, а он — к нескольким внутренним помещениям, в том числе небольшой жилой зоне, лаборатории и, собственно, хранилищу. Никакой залы и никакого воина.

Вариант того, что кто-то мог залезть в этот тайник до нас и перестроить тайник Бафомета, был просто абсурден. А значит ответ мог быть только один. Бафомет сам стёр из своей памяти эти воспоминания.

Зачем?

Я точно знал ответ на этот вопрос. Бафомет, помимо прочего, оказался диким перестраховщиком. Видимо, он сделал это на тот случай, если бы Агур сумел каким-то образом залезть ему в разум и вызнать местоположение тайника. В таком случае это место должно было стать “сюрпризом” для царя мудрости, к которому невозможно подготовиться и заранее подобрать контрмеры.

— Стой!..

Договорить я не успел. Линда, засмотревшаяся по сторонам, налетела на меня, развернувшегося, чтобы предупредить их об опасности, и Глен уже тоже вошёл под своды залы.

В следующую секунду проход, через который мы вошли, с громким хлопком пропал, оставив после себя только ровную стену, а из-за моей спины послышался скрежет вытаскиваемого из камня клинка. Как в классических фильмах про безответственных исследователей и археологов, статуя ожила.

И сразу же я ощутил, как круги маны в моём сердце сдавливает некая невидимая сила. Вскинув голову и внимательнее присмотревшись к магическим светильникам, я нахмурился, недовольный собственным недосмотром.

Удивлённый несоответствием воспоминаний Бафомета и реальности, я не обратил на это внимание, но теперь заметил: свет где-то трети фонарей чуть-чуть отличался. Потому что это были не просто фонари, а артефакты подавления маны. В этом зале использовать заклинания смог