— Бывает. Это экстракт в виде порошка, его разводишь водой и даешь малышу. Вместо грудного вскармливания… Такое прописывают, если у роженицы нет своего молока.

— Охуеть… — был я неслабо шокирован.

Но Ната меня взяла за щеку — просто ухватилась пальцами, словно хотела оторвать.

— Не ругайся при ребенке. Ты же не хочешь, чтоб его первым словом было «охуеть»?

— Ладно, извини…

— Сейчас привезут, — выдохнула она и прижала мелкого к груди, чтобы не плакал.

— Слушай… — чесал я затылок. — А откуда ты все это знаешь? Ну, все эти премудрости… У тебя же вроде не было младших братьев и сестер.

— Ну… — пожала Натка плечами. — Просто я… читала об этом немного. Однажды… Просто так.

— Просто так, — повторил я. — Ага.

— На всякий случай. Вдруг так выйдет, что я…

— Не выйдет, — заложил я ей прядь за ухо. — Не переживай, я буду осторожен.

Эльдар в это время стал делать очень странную вещь. Он начал слюнявить Натину шею и спускаться по ней все ниже и ниже, как это делаю я во время прелюдий. У меня даже было странное чувство дежавю и… какой-то ревности, что ли.

— Малыш, что ты делаешь? — было неловко Нате, ведь он полез ей ниже и нащупал грудь. — О нет… Эльдарчик, что ж ты делаешь?

Малой был настойчив и не принимал отказов — точно как и я. Просто нашел себе маму и прилип к соску.

— Ну и дела… — чесал я щетину, смотря на все это.

— Очень странные ощущения. Вот уж не думала, что будет так сегодня… Что мою грудь будет сосать другой мужчина.

К нам в дверь позвонили. На пороге была девушка-курьер, она привезла молоко и поспешно достала его из сумки.

— Вот молочко… — поставила она на стол бутылочку с чем-то белым. На вид — такое же молоко, что и в супермаркете. — Я его уже развела, так что можно кормить. Как раз тепленькое. Где малыш?

Она вошла в гостиную и увидела Эльдара.

— Здравствуйте, — сказала Ната.

Она заметно смутилась, ведь карапуз все так же сосал ее грудь.

— У вас такой чудесный малыш.

— Это не наш, — ответила Натка и формально улыбнулась. — Он у нас просто на время. И очень голодный.

Девушка взяла малого на руки, и он снова захныкал.

— Мальчик ищет сисю? — сюсюкала она. Меня это немного раздражало — все эти типично бабские приколы… Будто это не мужик, а игрушка, мля.

Но затем она дала Эльдару «молоко», и он сразу затих. Стал пить его шумными глотками и просто сопеть. Это было… не знаю, было приятно смотреть и слушать. Он наконец-то успокоился, выглядел счастливым.

— Похоже, ему нравится, — улыбнулась Ната. — Это ведь материнское, да?

— Да… я привезла вам и сухие смеси на выбор, есть гипоаллергенный вариант. И грудное молочко, естественно. Знаете, не всем деткам подходит одно и то же… Но ваш мальчуган явно не из робких, — кивнула девушка на мокрую футболку. — Видимо, мать кормила его грудью. Он знает, где брать молоко. Вот и нашел себе краник.

— Точно, — застеснялась Ната.

— А вы… Сами вы не думали о ребенке?

Этот вопрос звучал как провокация. Бабы просто обожают мусолить эту тему. И я никогда этого не разделял — уже хотел подойти и забрать Эльдара у этой въедливой сучки. Но затем моя Ната ответила.

— Нет, — сказала она, потупив взгляд. — Не думаю. Это вряд ли.

Ее улыбка ослабла и куда-то растворялась. Глаза были опущены, Ната смотрела куда-то в пол. А я молчал. И думал.

Я о чем-то тогда задумался. Не могу сказать точно, о чем именно. Но я стоял в дверном проеме, скрестив руки на груди, и… думал. Размышлял над ее словами. Было очень странно. Это я впервые подумал о ребенке.

Впрочем, зачем мне было об этом думать? Он и так у меня был. В нашу жизнь вошел Эльдар, и это оказалось тем еще испытанием.

Карим

С тех пор, как один Эльдар ушел, а другой появился, моя жизнь стала меняться. Я сам начал меняться. Становился другим. Прибавилось хлопот, я уже иначе расставлял приоритеты, уделял внимание малому. Конечно, для меня это было что-то вроде долга, священной миссии, которую надо просто выполнить и все. Но для Натки это было нечто другое, как мне кажется. Она не отходила от мальца ни на шаг.

Я даже оформил ей вольное посещение занятий. Декан был совершенно не против — было достаточно просто позвонить ему и сказать это вслух. Он даже подпись моей девочки сам подделал, только бы я с ней не приезжал в универ.

Наконец исчезла эта Ленка — эта ушастая заноза в заднице. Ната перестала с ней общаться, и мне казалось, что это надолго. Верилось, что это навсегда. Что они уже никогда не будут дружить, но… Все оказалось вовсе не так, и однажды я увидел Лену у себя на пороге.

— Привет, — произнесла она, запыхавшись. — Где Наташка?

Она вошла в квартиру, даже не спросив разрешения.

— Чего ты здесь забыла? — смотрел я на все это очень косо.

— Где она? Мне срочно нужна Натаха!

— Лена? — удивилась Ната. — Почему ты здесь?

— Чего трубку не берешь, а?! — пыхтела подруга. — Я тебе звоню уже три часа!

Я видел, что она звонит, но не хотел об этом говорить. Будто у Наты дел других нет, кроме как с этой шлюхой разговаривать.

— А что… — растерялась Ната. — Что произошло? Что-то случилось?

— Да, — ответила Лена. — Случилось. С твоей мамой.

— Ну что опять?

Но ответ был не самым легким.

— Она в тюрьме.

— В тюрьме? — повторил я эти слова. — Ее мегера? Она в тюрьме?

— Твоя мать мне позвонила из СИЗО. У нее не было другого выбора… Ведь ты не дала ей свой новый номер. Она должна была воспользоваться правом и сделать звонок родным. Но… — качала Ленка головой, — выходит так, что из родных у нее осталась только я. Раз уж она позвонила мне, а не дочке.

Это был полнейший попадос. Натину суку взяли за мошенничество. Она набрала кредитов в разных банках и надеялась их не отдавать. Уверен, она рассчитывала отыграться в казино. Но это надо быть реально ебанутым на башку, чтоб свято верить, будто можно отыграться. В казино зарабатывают только те, кто носит бабочки. А игроки лишь проигрывают — эту правду знали все, но только не она. Не эта старая дура.

Мы бросили все и помчались в изолятор. Ната уболтала меня оставить малыша на Ленку. И хотя мне эта идея вовсе не нравилась, брать в качестве няни постороннего человека было не намного лучше. Да и времени тупо не осталось, чтобы найти хоть кого-то. Надо было срочно что-то делать, пока ее не упекли в колонию.

Конечно, я видел в этом плюс — сперва даже хотел забить на проблему, позволить Вселенной справедливо наказать транжиру. Но слезы моей Наты просто убивали, они точили мое сердце, как вода точит камень. Смотреть на нее в таком состоянии было невозможно, она просто билась в истерике и просила меня «что-то сделать».