Моя мать жива! О, как Господь милосерден! Гдеже она? Везите меня скорее к ней... Если верно мое воспоминание, то она должнабыть очень красива и добра! — вскричала Ольга (мы будем называть ее настоящимименем).

Лицо ее осветилось выражением радости инадежды.

В эту минуту в смежной комнате раздалсявыстрел, а потом послышалось падение тяжелого тела.

С криком ужаса Ольга бросилась к двери, но онабыла заперта. Тогда она вместе с Ричардом пробежала в уборную и оттуда прониклав спальню. На ковре около шифоньерки лежал Иван Федорович, держа в ещесудорожно сжатой руке пистолет.

Ольга, как безумная, бросилась к нему и,заливаясь слезами, покрыла его поцелуями, но Ричард отвел ее от раненого.

Дайте мне осмотреть рану и позовите людей, —сказал он.

Но прислуга уже сбежалась, привлеченная звукомвыстрела.

Ивана Федоровича переели на кровать. Один излакеев, бледный и расстроенный, помчался за доктором.

Ричард Федорович расстегнул жилет и убедился,что сердце еще бьется, хотя и очень слабо.

На груди виднелась ранка, откуда струиласькровь. Ричард Федорович смочил холодной водой свой носовой платок, наложил егона рану и забинтовал полотенцем.

Покончив с перевязкой, он вспомнил про Ольгу.Он нашел ее в глубоком обмороке в углу комнаты, перенес в гостиную и положил надиван, но не пытался привести в чувство; пробуждение к ужасной истине и таксвершится слишком скоро.

Полчаса спустя прибыл хирург. Осмотрев ипрозондировав рану, он сказал, покачивая головой:

Пуля была хорошо направлена, она неминуемо быпоразила сердце, если бы почти чудом не уклонилась в сторону, может быть,встретив на своем пути кольцо от часов. Тем не менее, внутреннее повреждениетак серьезно, что я не могу отвечать за жизнь раненого. В настоящую минутунеобходимо немедленно же извлечь пулю и вызвать сестру милосердия.

Во время операции Иван Федорович пришел всебя. Стоны его доказывали, как он страдает. Когда была окончена перевязка, онокончательно пришел в сознание, и первым его движением было сорвать повязку.

Что ты делаешь? Неужели ты хочешь прибавитьеще новый грех, вместо того, чтобы преклониться пред Господом и вымаливатьпрощение? — прошептал Ричард Федорович, удерживая его руку.

Я должен умереть! Я не хочу, не могу жить! —пробормотал Иван Федорович едва слышным голосом.

Потом он от слабости закрыл глаза.

В ожидании сестры милосердия Ричард Федоровичвполголоса беседовал с хирургом, когда неожиданно на пороге комнаты появиласьбледная и расстроенная Ольга. Быстрая и легкая, как тень, она скользнула ккровати и прижалась губами к неподвижной руке больного. Потом, склонившись надним, она пробормотала дрожащим голосом:

Жан!

Раненый вздрогнул и заволновался на кровати, ана бледном лице его появилось выражение непередаваемого отчаяния и ужаса.

Хирург тотчас же подошел, отвел Ольгу и шепнулна ухо Ричарду Федоровичу:

Ради Бога! Удалите отсюда эту молодую даму. Ееприсутствие вредно действует на больного и вызывает в нем опасное волнение. Онане должна входить сюда.

Когда Ричард Федорович с Ольгой очутились однив гостиной, последняя вскричала, прижимая обе руки к трепещущей груди:

Великий Боже! Что все это значит? Жан не любитменя больше. С тех пор, как он узнал, что я ваша дочь, я стала внушать емуужас! Вы жестоки, отец, если умалчиваете о том, что я имею право знать.

Слезы помешали ей говорить.

Бедное дитя мое! Я поеду за твоей матерью. Онаскажет тебе всю правду. А пока молись, чтобы Господь поддержал тебя, — ответилРичард Федорович, ласково проводя рукой по ее склоненной головке.

Затем он наскоро простился с хирургом, боясьопоздать на поезд.

Никогда еще Ричард Федорович не приближался ксвоему дому с таким тяжелым сердцем. Какой ужасный удар должен он нанести своейжене, а между тем он не мог молчать и должен был торопиться.

Ксения Александровна ждала его с нетерпением исильно беспокоилась. Уехав в девять часов утра, муж ее обещал вернуться домой вдва часа, но вот уже восемь часов вечера, а его все нет.

Наконец, в девять часов вечера он приехал, нобыл так бледен и, видимо, так расстроен, что молодая женщина испугалась.

Не отвечая на расспросы и отказавшись отпредложенного чая, Ричард Федорович увлек жену в кабинет, причем запер за собойдверь на ключ.

— Боже мой! Какое несчастье случилось? Недаром меня целый день мучило предчувствие! Ради Бога, говори скорее! —вскричала Ксения, охваченная нервной дрожью.

Твое предчувствие не обмануло тебя, моя беднаяжена: я приношу печальную весть. Но прежде, чем я скажу ее тебе, я прошу тебязапастись всем твоим мужеством и помнить, что есть три существа, для которых ты— самое драгоценное сокровище на свете.

Ксения Александровна провела рукой по влажномулбу, а потом энергично выпрямилась.

И ты, и наши дети живы и здоровы,следовательно, ты можешь говорить без всякой боязни. Какое бы несчастье непоразило меня, я буду сильна.

У тебя есть еще ребенок, и дело идет о нем.

Ольга! Ты нашел Ольгу, и она умерла! —вскричала Ксения Александровна, вскакивая с дивана.

Нет, она жива, но, может быть, было бы лучше,если бы она умерла.

Понимаю: презренная воровка развратила ее, иты нашел ее с любовником. Но, Боже мой, где же?

В Петербурге. Она актриса.

Это ничего не значит! Мы вырвем ее из этойсреды, и, под влиянием нашей любви, она снова возродится для добродетели исчастья. Но едем же скорее к ней!

Я и явился, чтобы везти тебя к Ольге. Но,дорогая моя, самого ужасного ты еще не знаешь. Умоляю тебя, будь тверда. Ольганосит имя Виолеты Верни, и ее любовник... Иван!

Ксения Александровна, точно сраженная пулей,упала на диван и обеими руками схватилась за голову. Но из ее сжатого горла невырвалось ни единого крика. Ей казалось, что череп ее разлетается на части.

Но вдруг она выпрямилась, оттолкнула флакон ссолями, который муж хотел дать ей понюхать, и, вне себя от гнева и презрения,вскричала:

О, презренный! Только этой жертвы не хваталоему!

Сжалься над ним! Он не знал, какоепреступление совершает, и сам безжалостно осудил себя. Узнав, кто такаяВиолета, он выстрелил себе в грудь, и, по всей вероятности, не выживет.Человеческому отмщению он уплатил свой долг; остальное в руках Высшего Судьи!..

В кратких словах Ричард Федорович рассказалвсе случившееся и выразил желание, чтобы Ксения Александровна сейчас же ехала вэтот дом несчастья, чтобы открыть Ольге истину и увезти ее оттуда. Сам же он нев силах говорить с ней. Поэтому надо торопиться ехать.