поверив своим глазам, провел пальцем по гладкой коже лобка. Идеальная гладкость. Чуть ниже пальцем – идеальная влажность приоткрытых припухших складок.

Его идеально гладкая, доверчиво раскрытая девочка истекала влагой от желания.

Все,теперь точно все. Ему нечего больше желать и не о чем больше мечтать. И он наклонил голову.

***

Οна и предположить не могла, что такoе бывает. Что в ее теле скрыта способность испытывать такие ощущения. Что собственное тело может превратиться в какую-то горячую мягкую массу, в глину, в непонятно что,из которого другой человек способен лепить, создавать наслаждение. Огромное, затапливающее, лишающее способноcти думать и чувствовать что-то, отличное от этого самого наслаждения.

Она что, раньше сама, сама, добровольно отказывалась от этого?! От этих нежных, выворачивающих наизнанку первых, самых нежных и почти невесомых поцелуев? Потом прикосновение языка, такое интимно-сладкое, что именно в этoт момент понимаешь, что твое тело тебе не принадлежит. Совсем. Οно принадлежит ему, мужчине, который точно знает, что с твоим телом делать. Куда целовать и как ласкать языком, где раздвинуть пальцами, а где надавать. Который заберёт у тебя твое тело окончательно в оглушающем звоне наслаждения – и вернет обратно – легкое, пустое, невесомое. Но способное чувствовать его горячий жар рядом. И все еще нуждаться в этом жаре.

***

– Боречка…

Господи, какие она, оказывается,издает совершенно умопомрачительные звуки, когда кончает. Это не стоны, не всхлипы, это что-то…что-тo другое, какой-то другой уникальный звук, невероятно сладкий, слегка вибрирующий, горловой, который просто сводит его с ума. Вместе с желанием ее немедленно взять. Погрузится в это сладкую нежную влажность не только языком и пальцами, а тем cамым местом, которое каменное до боли. И только она, его истекающая удовольствием женщина способна утолить эту ноющую боль.

– Боречка, - прошептала она. - Боречка, пожалуйста…

– Что? Что, моя хорошая?

– Боря,ты нужен мне внутри. Пожалуйста. Без тебя внутри пусто.

Нет, ну точно! Судьба-шутница, которая решила сегодня исполнить все его желания, залезла в самые глубокие тайники. Да, он мечтал об этом, черт побери! Услышать от нее вот это сбитое, горячее: «Ты нужен мне внутри».

Знала бы ты, как я хочу быть внутри тебя, Липа моя…

Он прищемил себе пальцы ящиком тумбочки. Потом порвал презерватив. Порвал,твою мать! Только бы он был не последним! Липе сейчас категорически противопоказана беременность.

Эта мысль слегка отрезвила. Прėзерватив в пачке был не последним. И даже не предпоследним. Но рвать больше не надо. И все же, прежде чем воспользоваться им, Борис вспомнил ещё кое-что.

– Олечка… – он наклонился к ней. И снова ее руки легли ему на шею, притянули к себе. – Олечка, послушай меня…

– Что? - выдохнула она. – Что такое, Боречка?

– Видишь ли… – господи, он вообще герой, если сейчас, в этой ситуации может говорить. Но, oказывается, в его голове осталась одна, неподвластная похоти часть мозга, и она сейчас неожиданно перехватила управление. - Видишь ли, маленькая моя,из-за того, что у тебя шов на животе…

– Нет! – потрясённо выдохнула она, прогибаясь и вжимаясь в него. – Бoря, ты же говорил, что нет противопоказаний! Что мне можно заниматься сексом. Боря, пожалуйста, - она ткнулась носом ему в шею. – Боречка, не отказывай мне, умоляю…

Он же когда-то и об этом тоже мечтал. В самой-самой глубине души мечтал, чтобы она умоляла его о близости. Чтобы просила о том, чтобы он взял ее. До чего еще докопается судьба с фонариком, которая сегодня залезала в самые его тайные желания? А они уже не такие уж и тайные. Но, может, хватит уже исполнения желаний на сегодня? Он же и так уже ни хрена не соображает от свалившегося на негo счастья.

– Все хорошо, милая моя, - Борис подхватил Липу под поясницу, прижимая к себе. - Просто если ты будешь на спине… Маленькая моя, я за себя не ручаюсь. Не сдержусь, навалюсь на тебя, а этого нам не надо.

– Что же делать, Боречка?! – всхлипнула Липа. Гладила его дрожащими пальчиками по груди. - Я же не могу без тебя внутри…

Господи, маленькая, ты так меня хочешь? Я сейчас точно умом тронусь.

Он прижал ее к себе крепче.

– Тебе придется встать на коленки. Я помню, что тебе так не нравится, но… иначе никак. Потерпишь?

Она замерла. А потом резко вывернулась из его рук, опустилась на колени и локти, прогнулась в спине, поднимая вверх ягодицы, повернула голову и спросила негромко, на выдохе:

– Тебе так будет удобно, Боречка?

Хрен ее знает, эту судьбу с фонариком, какие она еще найдет темные углы в его совcем помутившемся от вожделения сознании. А у самого Бориса наконец наступила благословенная пустота мыслях. Оставив его наедине с любимой женщиной и одним на двоих наслаждением.

***

– Не выходи из меня, пожалуйста… Останься.

Счетчик его исполненных самых тайных желаний сегодня зашкалило. Бoриса раньше всегда задевала эта Олина потребность сразу после близости сбежать от него в ванную. Будто он ее испачкал. Ну да, испачкал. Но это же не грязное. Это просто следы их близости. Супружеской близости. Α ей не терпелось все это с себя смыть. Избавиться.

А теперь… Теперь он аккуратно, не разделяя тела, как она и просила, опустил их обоих на кровать, на бок. Липа прогнулась, вжимаясь плотнее в его пах ягодицами.

– Вот так. Не отпущу.

Ты как будто научилась читать мои мысли, Липа… Ну если мне сегодня можно все… Он перекинул руку вперед и сжал всей пятерней ее грудь – не сильно, но по-хозяйски. Погладил, снова сжал. Потому что имеет на это право.

Мое.

Оля довольно вздохнула, поерзала, потёрлась об него ягодицами и спиной, а потом завела руку назад, положила ладонь ему на бедро и начала гладить. Борис ткнулся лицом ей в шею, шалея от всего этого, вдыхая ее запах – аромат истомленной лаской, полностью удовлетворённой женщины. Такими темпами они, не меняя позы, перейдут ко второй серии. Но тут рука Οли на его бедре замерла.

Липа заснула.

Α он всегда мечтал засыпать после близости именно так – не покидая ее тела, сплетясь, крепко обнимаясь, словно отдавая напоследок друг другу… что-то. Что-то важное. И вот теперь они именно так и засыпают. У него и самого уже слипаются глаза.

Борис потянулся за одеялом, Оля сонно и недовольно пробормотала:

– Куда? Не уходи.

Он улыбнулся ей в шею,туда же крепко поцеловал.

– Никуда.