— Если сейчас возьмешь меня с собой и расскажешь, кто убил Наташу и совершил покушение на Марка, я займусь с тобой сексом, — глядя в пол заговорила наконец. — Но только один раз! — Посмотрела на него и их взгляды встретились.

Что-то похожее на разочарование отразилось в его глазах.

— Раздевайся, — грубо бросил он, пристально глядя на нее.

— Прямо здесь? — растерялась от незамедлительного требования. — Но сейчас же Дима должен подъехать, — стушевалась сразу же.

— Какое тебе есть дело до Димы? — продолжал грубить Алэн. — Главное — ты получишь желаемое: информацию! Правда, я не знаю, что ты с ней будешь делать, да мне и всё равно. Так что, раздевайся! И желательно медленно, чтобы я успел насладиться видом, ведь это зрелище разовое. Начнём здесь, а дальше видно будет, куда нас занесёт в порыве страсти.

Появилось чувство, будто он смеется над ней!

— Но ты же вроде торопишься, — начала давать заднюю. — Мы можем сделать это после поездки.

Смерил её насмешливым взглядом и… ушёл!

Просто развернулся и ушёл!

Застыла на месте, не зная, что делать.

Может, сейчас вернётся?

Постояла немного и вошла в комнату. Тихо прикрыла дверь и прислонилась спиной, вздохнув с облегчением.

Вот что с ней не так? Алэн — прекрасный мужчина! Богатый, красивый, умный! Да многие женщины с ума сошли бы от радости быть рядом с ним! Почему же она наоборот радуется, что избежала этого? Неужели не хочет отомстить за подругу? Неужели собственная честь дороже чести невинных девушек? Сможет ли жить спокойно, зная, что был шанс спасти хоть кого-то, но из-за того, что не смогла переступить через себя, упустила этот шанс? Но утром же почти отдалась ему. Когда он припал к груди, даже в какой-то степени было приятно. Да и целуется он отлично. А если ещё включить фантазию и представить Марка, так вообще можно и удовольствие получить от этого мероприятия.

— Ладно, или вечером, или завтра попробую снова, — прошептала вслух.

И улеглась в кровать, не раздеваясь.

20 глава

Алэн

Вышел из самолета и сел в ожидающий у трапа Роллс-Ройс.

— Что нового? — спросил по-английски, как только задняя дверь пассажирского сидения захлопнулась за ним.

— Ничего, — ответил седовласый пожилой мужчина в сером строгом костюме. — Состояние стабильное. То, что он родился в рубахе, никаких сомнений. Пуля не задела жизненно важных органов таких как мозговой ствол, таламус и сосуды, отвечающих за общее физическое состояние, поэтому врачи уверены, что после реабилитации он полностью восстановится.

— Приходил в себя?

Мужчина отрицательно покачал головой:

— Насколько знаю, нет. Но я и не узнавал, времени не было.

— Ясно, — нервно сжал губы. — Охрана?

— Круглосуточно. Только проверенные люди могут к нему пройти. Не волнуйся по этому поводу.

— Его сын?

— Пусть пока поживет у нас. Там безопасно.

— Хорошо, — кивнул согласно. — Сначала заедем в больницу. Я должен увидеть его.

Мужчина обратился к водителю на немецком, после чего тот кивнул и выехал на дорогу.

В больнице его встретила охрана и сопроводила до палаты. Войти туда сразу не решился. Остановился напротив двери и через стеклянный узор какое-то время задумчиво смотрел на лежащего на кровати Марка с перебинтованной головой.

— Он очнуться утром, но мы дать снотворное, чтоб отдыхать, — с большим немецким акцентом по-английски заговорил подошедший к нему врач. Это был высокий угловатый мужчина с худым лицом. Его светлые волосы были аккуратно зачесаны назад, а уставшие карие глаза смотрели сквозь прозрачные линзы круглых очков. — Ещё слишком рано. Нужно время, чтоб восстановиться. Месяц, два, может больше. Не могу говорить точно. Всё по-разному.

— Он что-то говорил, когда приходил в себя?

— Только одно имя.

— Какое? — не сводил взгляда с Марка и немного вздрогнул, когда тот внезапно открыл глаза.

— Лена, — тем временем ответил врач.

Едва заметная улыбка коснулась губ. Толкнул дверь и вошёл в палату.

Марк смотрел пустым, отстраненным взглядом в окно и даже не среагировал на гостей.

— Как дела, брат? — спросил заботливо по-русски, присев на краешек кровати. Но реакции не последовало. Взял его ладонь в свою и слегка сжал пальцы. Только тогда Марк перевёл на него пустой, безразличный взгляд. — Ты узнаешь меня? — спросил с надеждой.

— Лена, — чуть слышно выдохнул Марк и закрыл глаза.

— Ещё очень слаб, — почти шёпотом проговорил врач, осмотрев подключенные к нему приборы, — но всё будет хорошо. Сейчас он уснуть. Нужен отдых, нельзя тревожить.

— Хорошо. — Встал, чтоб уйти, но немного задержался. Наклонился к уху Марка и прошептал: — Я присмотрю за ней. — И вышел.

В машину садился злой и взвинченный.

— Вези меня к ним! — снова по-английски скомандовал седовласому мужчине.

— Слушай, на горячую голову…

— Да похуй мне на эту голову! — выпалил, уже не сдерживаясь. — Они ответят!

— А если…

— Что «если»?! — снова гневно прервал его. — Чего ты испугался, дядя?! Они пытались убить моего брата, ты понимаешь?! Что бы ТЫ делал на моём месте?! Что бы ТЫ сделал, если бы кто-то пытался убить моего отца?!

— Он тебе не брат, — проворчал дядя, но махнул водителю, чтоб тот ехал. — Это мы — твоя семья, а не он.

— Я рос бок о бок с ним, а не с вами, — упрямо стоял на своём.

— Во всем виноват твой отец! — начал сердиться дядя. — Бросил семью, ради самоутверждения в чужой стране! Доказать, что может обойтись без поддержки семьи! Ну, доказал, и что дальше? Ради этого он лишил собственного сына полноценного общения с семьёй, оторвал от истинных корней. Растил на чужой земле с чужими людьми! Он был таким же упрямым ослом, как и ты! Так же, как и ты, цеплялся за своего друга, за их общее дело, вместо того, чтобы укреплять интересы НАШЕЙ семьи, поднимать авторитет НАШЕЙ семьи, продолжать развивать НАШЕ семейное дело! Как ты не понимаешь: мы сильны, когда вместе! Когда едины! Только тогда все наши враги будут бояться и уважают нас! Это МЫ — твоя семья! А не этот русский!

— Ты знаешь его сызмальства! — вспыхнул ещё сильнее. — Он вместе со мной бегал и играл с твоими детьми! Как ты смеешь сейчас говорить, что он чужак! Да он мне куда роднее, чем любой из вас!

Дядя расстроенно покачал головой:

— Как тебе не стыдно? Твоего деда хватил бы удар, если б он был жив и услышал такое. Даже твой отец не бросался такими словами.

— А тебе не стыдно?! Марк называл тебя дядей, а ты его «любимый русский племянник»! Ты носил его на руках, когда мы были детьми, точно так же, как и меня, гордился им даже больше, чем мной!