Ильмари не стал предпринимать ничего, чтобы помочь молодым жрецам, и хладнокровно наблюдал, как их избивает разъяренная толпа. Но Соломона защищала его стража.

Когда гнев народа улегся, Ильмари взобрался на спину своего льва, чтобы все могли видеть его.

— Я попрошу бессмертного Аарона за каждого из вас. Вы видите, что его воины пришли не затем, чтобы убить вас. Идите в свои дома, возьмите все самое необходимое, ибо сегодня настал тот день, когда наконец закончится ложь жрецов. День, когда все вы подниметесь к свету. Вы навсегда оставите пещеры. Вы больше не будете червями, прячущимися под камнями. Примите от меня в подарок новую жизнь.

Речь его не вызвала ликования. Жители Глубоководья выглядели напуганными и неуверенными. Казалось, они не осознавали, какой дар преподнес им Ильмари, и видели лишь то, что он у них отнимал.

Несмотря на всю несправедливость и жестокость их существования, они привыкли к такой жизни, приспособились к ее условиям.

Ильмари поручил некоторым командирам отрядов произвести эвакуацию города, затем выбрал среди воинов двух особенно высоких и сильных мужчин и направился к Соломону, сидевшему у опоясывавшей храм стены.

Жрец встретил его наглой улыбкой.

— Ты думал, они полюбят тебя? Тебя, носильщика мертвых?! Ты значишь для них конец жизни, а не начало. Даже если ты открыл им правду, они никогда не будут тебе благодарны.

— С чего ты взял, что я жду от них благодарности?

Соломон удивленно уставился на него:

— Да, но… Зачем ты тогда устроил все это?

— Потому что это правильно. — Ильмари подозвал обоих стражей: — Схватите его и следуйте за мной.

Он пошел по знакомой дороге к Дому мертвых и только там спешился со своего льва. Соломон, который, судя по всему, догадался, что ему предстоит, стал отбиваться от стражей, но все его усилия были тщетны. Они протащили его вслед за Ильмари через большой холл Дома мертвых, по витой лестнице, к каменным валунам, на которых обмывали мертвых.

— Сорвите с него одежду! Его украшения — ваши. Позаботьтесь о том, чтобы он остался лежать на камне голым. Я обмою его.

— Нет! — возмутился Соломон. — Ты не можешь так поступить. Ты осквернишь это священное место. Я не мертвец!

Стражники сняли с него драгоценный нагрудник, браслеты и кольца. По возвращении к свету они будут богатыми людьми.

Когда Ильмари вошел в комнату, где раньше любила спать Мая, он услышал, как рвутся дорогие одежды жреца. Он взял саван, миску с водой и большую бронзовую иглу, которой за последние семь лет зашил множество мертвых тел.

Вернувшись к камню, на котором лежал совершенно обнаженный Соломон, он собрал несколько порванных тряпок, которые когда-то были одеяниями священнослужителя, сшитыми из дорогой ткани. Обмакнул их в холодную воду и принялся обтирать тело жреца, продолжавшего извиваться в железной хватке стражей.

— Прошу, я ведь еще жив, — лепетал Соломон. — Это святотатство. Ты разозлишь богиню. Она проклянет всех вас. Я — один из ее избранников. — Он пристально посмотрел на стражей, и в его голосе внезапно прозвучала былая уверенность: — Она сделает так, что ваши внутренности будут гнить. Вы сгниете изнутри, если послушаете этого святотатца.

— А где твоя богиня, жрец? Наши боги — Ишта, Львиноголовый, Длиннорукий и все остальные. Они живут среди нас. Мы видим их! Они демонстрируют нам свою силу и очень часто показывают, насколько бессильны мы. А твоя богиня лежит, скованная, в темнице. Она стерпела, что ты обманывал тех, кто верил в нее больше всех. Так чего бояться мне, если Великую богиню представляет такой человек, как ты?

— Она здесь! — не сдавался Соломон, безумно вращая глазами. — Повсюду! Она живет в зеленых кристаллах! Это ее глаза и уши.

— Чего стоят глаза и уши без рук, которые призваны защищать тебя, жрец? — Ильмари начал заворачивать его в саван.

— Когда настанет судный день, богиня припомнит тебе все, носильщик мертвых.

Ильмари надоели эти разговоры, и он заткнул священнослужителю рот кляпом.

— Неужели ты не понимаешь, Соломон? Судный день уже настал. Твой судный день!

Набросив саван ему на лицо, он принялся зашивать его грубыми широкими стежками. И последним штрихом пронзил иглой нос.

Соломон выгнулся дугой от боли, но воины уложили его обратно на камень.

Ильмари наблюдал за тем, как ткань вокруг носа напитывается кровью.

— Талам, Серин и Мая, — с горечью произнес он. — Знайте, что этот подлец тоже больше не увидит света. — И он подал стражникам знак поднять жреца и следовать за ним.

Они молча вышли из Дома мертвых и направились вдоль Чернопоясной к Белой пасти. Соломон в отчаянии издавал невнятные звуки и извивался внутри савана. Он знал, где оказался.

Когда воины положили его на землю, Ильмари склонился над ним:

— Желаю тебе, чтобы тело твое не разбилось о скалы. Ты очень слабо зашит. Ты сможешь разорвать саван. Надеюсь, у тебя хватит дыхания, тогда ты не утонешь в подземной реке, а доберешься живым туда, где я хочу тебя видеть. К озеру мертвых. К белым аллигаторам. И от них, Соломон, ты точно не сможешь уйти.

Он отошел на шаг от жреца и подал знак стражникам. Они взяли Соломона за плечи и ноги и, раскачав тело, швырнули его в Пасть.

Ильмари наблюдал за тем, как жрец исчез в пенящихся водах.

Оба стражника ушли. А носильщик мертвых опустился на колени над пропастью. Он смотрел на реку, из которой сумел выйти живым. Думал о тех, кого потерял, и о том, что эта дыра останется с ним всегда. Счастливые дни его жизни миновали. Теперь он стал просто живым мертвецом.

— Она не придет. — Рубал умоляюще посмотрел на него. — Нам нужно уходить. Если ты не поднимешься на борт, Пожиратель звезд отчалит без тебя. Ты же знаешь, у него свободная воля. Он будет делать то, что считает нужным. Он будет сражаться.

Таркон еще раз поглядел на выход из туннеля, по которому пришел сам. Он ждал Зару больше часа. Если бы у нее получилось, она давно должна была бы быть здесь вместе с детьми. Рубал прав. Нужно выбираться отсюда. Чем больше проходит времени, тем менее вероятной становится возможность уйти.

— Отправляемся! — И Таркон пошел впереди Рубала по мосткам на главную палубу.

Его люди выжидающе смотрели на пирата. Некоторые казались напуганными. Они не знали наверняка, что случилось, но уже стали догадываться, что происходит непоправимое.

Как показывал его опыт, воины сражались лучше, когда понимали, за что они сражаются. Он должен рассказать им все как есть. Таркон поднялся на возвышение рядом с корабельным древом, которое простирало свои ветви внутрь корпуса собирателя облаков и корни которого доходили до самого дальнего уголка корабля. Здесь его видело большинство стоявших на верхней палубе мужчин.