Я спустилась и ждала, пока к лифту подойдет Абдулсалим. Даже смотреть на него мне было противно. Убийца и террорист!

Я вошла в их номер, забрала телефон, возвратилась к себе и включила запись. Потом, спустя много месяцев, я поняла, что это были самые тяжелые минуты в моей жизни.

После долгой тишины последовал наш разговор. Потом я услышала, как Абдулсалим громко выругался. Ему явно не понравился звонок хаджи Рахмана. Он сразу кому-то позвонил. Я напряглась, но разговор шел на русском языке.

«Она узнала, кто ее толкнул. Эта сука все разнюхала, — торопливо проговорил Абдулсалим. — Нет, я не знаю, кто ей рассказал. Я так и думал. Она, наверное, работает в какой-нибудь спецслужбе. Я так и думал, когда узнал, что она ходила выяснять про Джамалова и Хасанова. Нет, я не мог оставить его в живых. Иначе полиция не арестовала бы Джамалова. Ты ведь знаешь, что я действовал по вашему плану. А Хасанов еще и стал задавать лишние вопросы. Поэтому нужно было его осторожно убрать. Конечно, я подставил Джамалова, и они за ним следили. Она пришла и все рассказала хаджи Рахману. Я стоял за дверью и слышал их разговор. Поэтому толкнул эту гадину. Но она сумела зацепиться за свою толстую соседку и упала вместе с ней. Они тут же поднялись. Ее брат им очень помог. С нашей стороны тоже кто-то сдерживал людей, не давал им напирать».

Затем он целую минуту молчал, видимо, слушал своего собеседника и наконец прервал его:

«Я все сделал точно так, как вы мне приказали. Два раза давал лекарство самому хаджи. Вы думаете, что мне приятно находиться с ним в одной комнате? Я все время боюсь заразиться, даже несмотря на ваши лекарства. Мне известно, что противоядия нет. Не беспокойтесь, меня сейчас никто не слышит. Ваш хаджи гарантированно заразит всех богословов, прибывших на совещание. Они разнесут болезнь по всей России. Там думают, что смогут себя защитить. Просто никто не ожидает такого оружия. Нет, я не болтаю. Здесь меня никто не услышит. До завтра еще потерплю. Надеюсь, что он сразу улетит в Москву. Я очень боюсь, что вы меня обманете. Первым зараженным человеком окажусь именно я!»

Снова молчание. Видимо, собеседник его успокаивал.

«Мне еще нужно разобраться с этой сукой! — Нет, зря он меня так называет. — Завтра она может устроить скандал в самолете. Нужно придумать, как не лететь с ними в Стамбул. Скажу, что вывихнул ногу, когда сегодня случайно поскользнулся и толкнул ее. Пусть не верит. Хаджи полетит в Москву, когда лекарство уже начнет действовать. Может, он заразит их всех уже завтра, в самолете!».

Я слушала и не верила своим ушам, потом прокрутила запись еще раз. Этого следовало ожидать. Рано или поздно террористы обязательно применят ядерное оружие, которым можно убить сотни тысяч людей, либо биологическое, которое погубит миллионы.

Я вспомнила, как один из защитников террористов, собиравшихся взорвать десять авиалайнеров над Атлантикой, оправдывал их действия непримиримой войной. Ведущий пытался его урезонить, сказал, что в самолетах были сотни мусульман, в том числе дети и женщины. Еще тысячи других людей, ни в чем не виноватых.

Тогда этот тип хладнокровно ответил:

«Они все равно все виноваты. Пусть не голосуют за Блэра».

Вот так. Для таких выродков цена человеческой жизни равна нулю. Они готовы уничтожить половину населения нашей планеты, чтобы все остальные жили по их правилам.

Я сидела на кровати, и слезы катились у меня по щеке. Потом пришел хаджи Рахман и послушал запись. Честное слово, у него не дрогнул ни один мускул на лице. Словно речь шла не о нем. Ни один. Я смотрела на него и беззвучно плакала.

Остальное вы, очевидно, знаете из газетных сообщений. Террорист Абдулсалим был арестован саудовской службой безопасности. Мы передали им эту запись, правильно рассудив, что по российскому законодательству самое большое наказание — это пожизненное заключение. Тогда как в Саудовской Аравии есть смертная казнь в ее самом ужасном виде. Публичное отсечение головы!

Его напарник, с которым он разговаривал, успел сбежать и был объявлен в международный розыск. Потом говорили, что его ликвидировали агенты МОССАДа. Не совсем понимаю, откуда они могли узнать о том, что происходило здесь, в Мекке.

Позже выяснилось, что где-то в Южной Африке еще несколько лет назад были разработаны штаммы вируса Эболы, от которых нет никакой защиты. Несколько ученых-расистов пытались таким вот образом устроить эпидемию этой самой заразной болезни на земле в ЮАР, в стране «победивших черных», как они тогда говорили.

Идея была в том, чтобы этот вирус поражал только черных. Но природа мудрее самых подлых мыслей. Вывести подобный штамм просто невозможно. Он убивал всех, без разбора. Ученые понимали опасность. Они не решились использовать вирус, но продали его не самым лучшим людям, которые попытались пустить в ход это страшное оружие.

Все было рассчитано до мелочей. Ведь на входе в аэропорт никто не станет проверять каждого человека на наличие в нем этого вируса Эболы. Девять из десяти человек, зараженных им, гарантированно умирают. От него нет никакой защиты.

Можете не поверить, но Абдулсалиму публично отрубили голову. В обвинении были указаны и попытка заражения, и убийство Хасанова, и ложный донос на Джамалова, и даже попытка убить меня.

Но все эти преступления были бы не так ужасны, если бы он не допустил самого страшного святотатства. Абдулсалим совершал преступления во время своего хаджа, а такому кощунству нет прощения в Саудовской Аравии.

Я понимала, что мы поступили ужасно, но, по-моему, правильно. Если бы ситуация повторилась, я сделала бы точно так же. Иногда нужно уметь отвечать жестокостью на жестокость. Ведь террористы планировали смерть миллионов людей.

Хаджи Рахман понял все, как только прослушал запись. Он не вернулся домой и не полетел в Стамбул. Старик попросил сжечь его тело после смерти, чтобы зараза не могла распространиться среди людей, и не разрешил мне попрощаться с ним.

Я умоляла его обратиться к врачам, но хаджи Рахман был мудрым человеком. Если террористы считали, что уже в самолете, на пути обратно, он может заразить людей, то это означало, что времени у нас совсем нет. Вернее, его не имелось у хаджи Рахмана. Тогда он принял решение. Вызвал полицию, попросил меня передать им мой телефон и поднялся к себе.

Самое примечательное, что в последние минуты своей жизни он не захотел встретиться с Абдулсалимом. Очевидно, решил, что не стоит омрачать свои последние минуты разговором с таким мерзавцем. Может, и правильно сделал.

Абдулсалим его искал, снова звонил своему напарнику и требовал помощи. Он уже понимал, что каким-то неведомым образом раскрыт.

В эти минуты хаджи Рахман молился. Потом он позвонил домой, ничего не стал объяснять и только попрощался со своей семьей. Старик на всякий случай оставил записку, указал в ней, чтобы никто, кроме медиков, не трогал его тела. Я уже говорила, что он попросил сжечь себя.