меня силой Иммора и по-быстрому сделал ноги. В обычной ситуации, если не могу предотвратить нанесение мне повреждений, обязательно даю сдачи. Так что мальчишке серьезно повезло, что он — ребенок. И в том, что я не в курсе, как с ним обращаться.

В руках у Лириса небольшая прямоугольная корзинка. И сейчас он сжимает ручку так сильно, что пальцы утрачивают здоровый цвет и становятся полностью белыми, будто вычищенная и отполированная кость.

‒ Я не хотел, ‒ еле слышно признается он. — Днем… Я не специально.

Ого, как же легко с него слетает строптивость. Стоит только начать разговор без лишних свидетелей.

Специально громко фыркаю. Кажется, даже дом отзывается мне эхом вдалеке.

‒ Отвратность моей личности неоспорима, и я способна болтать мерзости двадцать четыре часа в сутки. Так что если будешь буцкать меня световым силовым полем каждый раз, когда из меня слова вылетают, мой дух очень скоро вспорхнет к солнечным небесам.

Пробую для интереса отцепить от себя Эли путем надавливания ладонью на его лоб и последующего пихания в сторону. Метод изощренный, но никаких результатов не дает. К тому же видок у младшенького не назвать иначе как «блажено расслабленный». Можно подумать, что в этот самый миг все мечты его крохотулечной жизни разом сбылись.

‒ Извини.

Вскидываю голову и от удивления запускаю брови в сложный танец.

Лирис извинился?

Прямо словами?

Или это галлюны от побочного действия «Алого», смешанного с кровяными тельцами Виви? И вся эта сцена мне просто чудится?

‒ Извини меня, ‒ чуть громче и с расстановкой повторяет Лирис и, осмелев, глядит мне прямо в глаза. Правда видно, что уголки губ у него предательски сотрясаются. — У меня… Не получается… Не могу пока правильно контролировать. Но вот так, чтобы проявилось с особой мощью, ни разу еще не было. — Мальчишка поджимает губы и по-детски шмыгает носом.

Да уж, из-за колючести Лириса легко забываю, что он тоже еще мелкий ребенок. А ведь эмоционально вспыхнуть его заставила именно я. Внутренняя сила Иммора всего лишь откликнулась на всплеск, реагируя на резкое изменение в его обычно стабильном состоянии.

Ладно, признаю, я тоже не лапка. И, быть может, тоже отчасти виновата. Но вслух говорить это не буду.

‒ Я не шарю в ваших магических штучках. ‒ Отмахиваюсь и изображаю зевок. ‒ Пообщайся с папашкой.

‒ Он еще не знает. — Лирис сжимает пальцы в кулак и растеряно смотрит на него. — Я не говорил. У меня так… недавно.

‒ Виви не в курсе, что ты светом пуляться умеешь? — Прищуриваюсь. — А не врешь? Как тогда, с той своей проблемой с неразрешимым любовным интересом.

‒ Это не ложь!

‒ Э, без криков. Верю. — Складываю перед собой руки и цыкаю с досады. Эли по-прежнему липнет ко мне. — Слушай, пацан, рекомендую раз и повторять вряд ли стану. Висните на папаше почаще. А то он, по-моему, не знает, какие у вас с братом проблемы вырисовываются. Если попросишь поговорить, думаю, он тебе не откажет. Его сила тоже резко в детстве проявилась, но гораздо раньше, чем у тебя. Да и повнушительнее выглядела и страшнее. — Тыкаю пальцем в висок. — Он сиял однажды так, что с легкостью ослепил несколько бандюганов.

‒ Да?..

Лирис собирается сказать что-то еще, но в последний миг примолкает. Оставаясь там, около лестницы, переминаясь с ноги на ногу и бросая на меня мимолетные взгляды, он все больше начинает напоминать дезориентированного зверька.

А я не в духе. И, пожалуй, старший чувствует, что мне не до откровений.

‒ Что с собой притащил? — намекаю на его дизайнерскую корзинку.

Лирис с секунду глядит на нее, будто силясь вспомнить о своих изначальных намерениях, а затем вытягивает руку, молчаливо предлагая мне взять ее себе.

‒ В чем подвох? На меня что-то оттуда выскочит? — без энтузиазма шучу я и семеню навстречу мальчишке. Эли ловко перемещается вместе со мной, быстро-быстро шевеля своими ножками в тапчульках, при этом ни на секунду не разрывая объятие.

‒ Лиллоу попросил тебе передать.

Внутри корзинки вижу три прозрачные пиалы с пудингом.

Ух, Лиллоу, хитрющий дедульник. Ничегошеньки же он не забыл и этим жестом прямо и настойчиво просит исполнить обещание.

Ничего не поделаешь.

‒ Десерт? — Лирис аккуратно заглядывает через мое плечо в корзинку. — Это ты приготовила?

‒ Угу. Яд высшей категории состряпала.

‒ Будем кушать, ‒ доверительно сообщает Эли. Паразитенок так долго молчал, что я уж было подумала, что он дрыхнет. А за меня цепляется и передвигается в режиме автоматического лунатизма.

‒ Кушать? — Лирис с сомнением косится на пудинг.

‒ Чего трясешься? Мои ядовитые панкейки недавно за раз слопал, забыл? — Изображаю стук кулаком по двери, но вместо дверной створки использую грудь старшего из братьев. — Хлоп-хлопки. Как с выдержкой? Крепкая? Вот здесь, ‒ приподнимаю корзинку на уровень своей головы, ‒ та еще отрава и гадость. Но у нас плановое мероприятие. Совместное поглощение гадкого пудинга. Так что, хвостик, будь прелестью и скажи потом Лиллоу, что ты участвовал в этом безумной действе. Можешь даже не пробовать бяку, просто отчитайся перед Лиллоу.

Оценив молчание мальчишки как знак согласия с предстоящим планом, я принимаюсь искать в коридоре удобный уголок, где можно заныкаться и организовать быстренькую трапезу. Увлекшись процессом, не сразу замечаю отсутствие Эли. Потеряшку обнаруживаю сидящим на руках Лириса. Старший неодобрительно следит за моими действиями, а, ощутив тяжесть моего взгляда, призывно дергает головой.

‒ Чего?

Настроение требует принять эффективные меры, чтобы отвязаться от назойливой компании. И одновременно добиться положительного результата абсурдной сделки с внутренним моралистом.

‒ Идем. Ты ведь не собиралась кормить нас прямо тут?

Именно так и собиралась поступить, ага.

Ответить не удосуживаюсь, но слишком догадливый мальчишка сразу все понимает по моей кислой роже.

‒ Идем, ‒ снова зазывает он. — В комнату Эли.

‒ А вот туда я точно попадать не желаю. — Машинально пячусь, стратегически прикрываясь корзинкой.

‒ Тогда я ничего не буду