– Вот оно, мое новое орудие труда! – папуля, волокущий картонную коробку, тоже опередил нас с Максом.

– Ура! Живем! – радостно закричала в доме мамуля. – Дайте мне быстренько чего-нибудь пожевать, как больной человек, я имею право на первоочередное питание!

– «Орбит» без сахара будешь? – любезно предложил Зяма, поняв глагол «пожевать» слишком буквально.

– Лучше уж с сахаром! – возразила она. – И желательно еще с хлебом, маслом и колбасой!

– Привет, мамусик! – сказала я с порога, где задержалась, чтобы сдернуть с ног грязные бахилы из отслуживших свое кулечков. – Как дела?

– У меня все хорошо, – заговорщицки ответила она, принимая из папиных рук наспех сооруженный бутерброд. – А у тебя?

Я не успела ответить.

– Дюша! – папуля оглянулся на меня и, судя по выражению его лица, вспомнил что-то важное. – Я тут тебе, детка, кое-что привез. Персональный подарок любимой дочурке.

– Аленький цветочек? – сострила я.

– Черненький череночек! – поправил меня Зяма.

– Вот, держи! Тебе это пригодится! – папуля сунул руку в карман и извлек из него короткую черную палочку.

Я смотрела на нее в полном обалдении, не решаясь взять персональный подарок в руки.

– Эту ерунду нашему простодушному папуле всучили в поселковом магазине, – объяснил Зяма.

– Боря, ты так торжественно презентуешь девочке простой карандашик? – удивленно спросила мамуля, невысоко оценив скромность отцовского подарка любимой дочурке.

– Это вовсе не простой карандаш! – папуля немного обиделся. – Это «Антимышин»!

– «Анти» что? – переспросила мамуля.

Я молча выдернула карандаш из папиной руки и поднесла его к глазам. Ну, точно, еще одно сувенирное мерседесовское стило с незабываемым дефектом!

– Папуля заметил, что Дюха сегодня ночевала в оцеплении мышеловок, и купил по случаю средство от мелких домашних грызунов, – объяснил ухмыляющийся Зяма. – Чудодейственный карандаш «Антимышин»! Абсолютно безопасное, нетоксичное средство, избавляющее жилые помещения от мышек-норушек!

– А как им пользоваться? – заинтересовалась мамуля.

Как истинная женщина, она не симпатизирует любым норушкам, в диапазоне от жука-медведки до медведя гризли.

– Очень просто, – ответил папуля. – Во-первых, надо взять одну живую домашнюю мышь, а также карандаш «Антимышин» – одну штуку.

Я заметила, что папуля привычно пересказывает новый способ борьбы с мышами как кулинарный рецепт и, не удержавшись, захихикала.

– И ничего смешного тут нет! – перебив папулю, зачастил Зяма, сам с трудом удерживающийся от смеха. – Оцените по достоинству красоту и простоту этого сверхгуманного метода! Долой ужасные мышеловки и отвратительный специальный клей! С «Антимышином» животное не получает никаких телесных повреждений!

– Тогда как же происходит собственно избавление? – недоверчиво спросил Макс.

– Да-да, в чем суть антимышения? – спросила мамуля.

– Суть в том, что мышь сама уходит от вас, причем навсегда! – торжественно возвестил Зяма.

– С чего бы это? – недоверчиво прищурилась я.

– А тебе понравится, если на твоей беззащитной шерстистой спинке какой-то гигант-извращенец нарисует вот такой каббалистический знак? – Зяма потыкал пальцем в корявую эмблему, своеобразно украшающую мерседесовский карандаш. – Мышь получает сильнейшую психическую травму! Униженная и оскорбленная, она уходит и уводит с собой всех своих товарок! Не исключена также вероятность массовых самоубийств впавших в депрессию грызунов.

– Они наложат на себя лапы? – не поверила мамуля.

– Это ничуть не менее фантастично, чем твои собственные сочинения, Бася! – колко ответил ей папуля.

– И под таким беспонтовым соусом вам впарили эту фигню? – Макс фыркнул, выхватил у меня карандаш и швырнул его в мусорную корзинку.

Я бросилась следом, выхватила стило из воздуха и сказала:

– Спасибо, папочка! Я уверена, твой подарок мне очень пригодится!

Насупленный папуля просветлел лицом.

– Дайте кто-нибудь мобильник, очень нужно позвонить! – попросила я, обведя папулю, Зяму и Смеловского просительным взглядом.

– Держи, детка! – первым откликнулся благодарный папуля.

– Спасибо! – Я взяла трубку и уединилась в кухне, предоставив всем остальным заниматься приготовлением обещанного обеда.

Чтобы мне никто не помешал, я приперла дверь стулом, села на него и набрала номер своей коллеги по агентству «МБС» и доброй приятельницы Зои Липовецкой.

– Алле? – отозвалась почти мгновенно она.

– Зайка-Зойка, привет! – бодро зачастила я. – У меня к тебе один вопрос, неожиданный, но важный. Не удивляйся и не спрашивай, зачем мне это нужно, просто ответь: коробка с бракованными сувенирными карандашами все еще стоит у нас за шкафом?

– Нет, уже не стоит, – виновато ответила Зойка. – Я отдала ее Чебурану, он очень просил. А что, тебе нужны эти карандаши?

– Карандаши – нет, – сказала я. – Похоже, мне нужен сам Чебуран.

– Сейчас организуем, жди контакта! – поняв, что я не в претензии к ней по поводу разбазаривания казенных карандашей, Зойка повеселела и исполнилась желания мне помочь.

Трубка загудела, сигнализируя об обрыве связи. Я нажала кнопочку, обеспечившую мне тишину, необходимую для размышлений, и стала усиленно думать.

Добрая Зойка отдала карандаши Чебурану, что делало их дальнейшую судьбу абсолютно непредсказуемой.

Чебуран – это Леня Алейников, парнишка с забавно оттопыренными ушами, короткошерстной прической, челка которой мысом спускается к переносице симметрично высоко поднятым бровям, и блестящими карими глазами. Их кроткий и ласковый взгляд не обманывает никого из тех, кто хорошо знает Леню. Прошу заметить, его кличут не Чебурашкой, а Чебураном! Я нахожу, что это грозное и величественное прозвище весьма прозрачно намекает на Ленин темперамент – бурный, как природный катаклизм.

Чебуран неустрашим, как Че Гевара, и целеустремлен, как ледокол «Челюскин». Он подвизается на поприще спортивной журналистики, но футбольные страсти не поглощают его полностью. Чебуран постоянно находится в стадии реализации очередного фантастического проекта. То он строит яхту из отходов мебельного производства и варит на кухне какой-то особенный корабельный лак, то собирается на заработки в Эмираты и тренируется спать на молитвенном коврике, твердо рассчитывая на халявные ночевки в мечети…

– Дзинь! – деликатно сказал папулин телефон.

Я успела забыть, что держу его в кулаке и посмотрела на аппарат с недоумением.

– Дзинь! – застенчиво повторил он.

– Да, алло! – отозвалась я.