Хотя ситуация гипноза представляет собой наиболее убедительный эксперимент, демонстрирующий взаимосвязь между подчинением авторитету и мыслительными процессами, существует множество относительно обычных ситуаций, основывающихся на том же механизме. Реакция людей на призывы вождя, обладающего большой силой внушения, служит примером такого полугипнотического подчинения. Безоговорочное принятие идей вождя также коренится не в убеждениях слушателей, основанных на их собственном мышлении и критической оценке преподносимых им идей, а на эмоциональном подчинении оратору. У людей возникает иллюзия того, что они соглашаются, что они рационально одобряют внушаемые им понятия. В действительности последовательность обратная: слушатели принимают идеи оратора, потому что полугипнотически подчиняются его авторитету. Гитлер хорошо описал этот процесс, говоря о желательности проведения пропагандистских собраний ночью: «Для настоящего оратора, обладающего замечательным красноречием, обладающего чертами апостола, все-таки легче переубедить человека в те часы дня, когда сама природа уже ослабила его силу сопротивления, нежели в те часы дня, когда человек этот обладает еще всей своей энергией и волей»[129].

Для иррациональной веры девиз «Credo quia absurdum est»[130]психологически совершенно справедлив. Если кто-то высказывает вполне разумное утверждение, он делает то, что в принципе может сделать любой. Если же он осмеливается сделать заявление, абсурдное с рациональной точки зрения, тем самым он показывает, что вышел за рамки здравого смысла и обладает магической силой, что ставит его выше среднего человека.

Среди множества исторических примеров иррациональной веры библейское повествование об освобождении евреев из египетского плена представляется одним из самых замечательных толкований проблемы веры. В целом евреи описаны как люди хотя и страдающие от порабощения, но не решающиеся восстать и лишиться той безопасности, которая была им как рабам обеспечена. Они понимают только язык силы, которой они боятся, но которой покоряются; Моисей, возражая против повеления Бога объявить себя Божьим посланцем, говорит, что евреи не поверят в Бога, чьего имени они даже не знают. Бог, хотя и не желающий принимать какое-либо имя, делает это ради удовлетворения потребности евреев в определенности. Моисей настаивает: даже имя не обеспечит достаточной уверенности, чтобы евреи поверили в Бога. В результате Бог идет на уступку. Он научает Моисея совершить чудеса, «чтобы поверили, что явился тебе Господь, Бог отцов их, Бог Авраама, Бог Исаака и Бог Иакова»[131]. Несомненна глубокая ирония этих слов. Если бы у евреев была та вера, которую Бог желал, чтобы они имели, она коренилась бы в их собственном опыте или в истории их нации; однако они стали рабами, и вера их стала верой рабов, основанной на покорности силе, доказывающей свое могущество с помощью магии; произвести на них впечатление могла лишь другая магия, не отличающаяся от магии египтян, но более сильная.

Самым поразительным современным феноменом иррациональной веры является вера в вождей-диктаторов. Их защитники пытаются доказать искренность веры, указывая на тот факт, что миллионы готовы умереть во имя ее. Если определять веру в терминах слепой преданности личности или идее и измерять готовностью отдать за нее жизнь, тогда действительно вера пророков в справедливость и любовь и вера их оппонентов в силу окажутся по сути одним и тем же и будут различаться только своим объектом. Тогда и вера защитников свободы и вера их угнетателей окажутся разными лишь постольку, поскольку это вера в разные идеи.

Иррациональная вера представляет собой фанатичную убежденность в правоте кого-то или чего-то, проистекающую из подчинения личному или безличному иррациональному авторитету. В противоположность этому вера рациональная есть твердое убеждение, основанное на продуктивной интеллектуальной и эмоциональной активности. В рациональном мышлении, где, как предполагается, вера места не имеет, рациональная вера является важным компонентом. Как, например, ученый приходит к новому открытию? Начинает ли он с того, что проводит эксперимент за экспериментом, собирает факт за фактом, не представляя того, что рассчитывает найти? Какие-либо важные открытия в любой области совершаются таким образом редко. Не приходили люди и к важным заключениям, всего лишь следуя фантазии. Процесс креативного мышления в любой сфере человеческой деятельности часто начинается с того, что может быть названо «рациональным видением», являющимся результатом значительных предыдущих исследований, размышлений и наблюдений. Когда ученый добивается успеха в сборе достаточного объема данных или в разработке математической формулы или в том и другом, чтобы сделать свое исходное предположение правдоподобным, он, как принято говорить, выдвигает предварительную гипотезу. Тщательный ее анализ с целью выявления возможных приложений и сбор данных, гипотезу подтверждающих, ведет к выдвижению более адекватной гипотезы и в конце концов, возможно, к включению ее в широкомасштабную теорию.

История науки полна примеров веры в разум и прозрения истины. Коперник, Кеплер, Галилей и Ньютон вдохновлялись непоколебимой верой в разум. Ради него Джордано Бруно сгорел на костре, а Спиноза страдал от остракизма. Вера необходима на каждом шагу от концепции рационального прозрения до формулировки теории: вера в прозрение как в рационально оправданную цель исследования, вера в гипотезу как вероятное и правдоподобное предположение, вера в конечную теорию, по крайней мере до тех пор, пока не будет достигнут консенсус по поводу ее правильности. Такая вера коренится в собственном опыте ученого, в уверенности в силе собственной мысли, наблюдений и суждений. Если иррациональная вера есть принятие чего-то как истины только потому, что так считает авторитет или большинство, рациональная вера основывается на независимом убеждении, исходящем из собственных продуктивных наблюдений и раздумий.

Мысль и суждение не единственные области опыта, в которых проявляется рациональная вера. В сфере человеческих отношений вера – незаменимое качество для всякой настоящей дружбы и любви. «Верить» в другого человека – значит, быть уверенным в надежности и неизменности его основополагающих установок, в ядре его личности. Этим я не хочу сказать, что человек не может менять своих взглядов, однако его основная мотивация должна оставаться неизменной; например, его способность уважать человеческое достоинство должна быть частью его личности, не подверженной изменениям.

Подобным же образом мы верим и в себя. Мы осознаем существование своего Я, ядра нашей личности, которое неизменно и которое сохраняется на протяжении всей нашей жизни, несмотря на меняющиеся обстоятельства и некоторые изменения наших мнений и чувств. Именно это ядро является реальностью за словом «Я», и именно на нем базируется наша идентичность. Если мы не верим в постоянство нашего Я, наше чувство идентичности оказывается под угрозой, и мы делаемся зависимыми от других, чье одобрение в этом случае становится основой чувства нашей идентичности с самими собой. Только человек, верящий в себя, способен быть верен другим, потому что только так он может быть уверен в том, что в будущем будет тем же, что и сегодня, и, таким образом, чувствовать и действовать так же. Вера в себя есть условие нашей способности что-то обещать, и поскольку, как утверждал Ницше, человека можно определить по его способности обещать, это есть одно из условий человеческого существования.