– Какие еще вещи? – недоверчиво спросила Светка. – Что ты выдумываешь?

– Что со мной случилось, когда я был маленьким. И вообще…

– Наверное, ты сам ей рассказывал.

– Когда это я ей рассказывал?

Никому я этого не рассказывал, подумал он. Ерунда какая. И чего тут, скажи на милость, стыдиться, а вот поди ж ты!

– Может… – не верил в эти глупости; пришлось сделать над собой усилие, и все же выговорил: – Может, она ясновидящая…

– О господи, Сережа! – В глазах Светки читалось беспредельное изумление. – Да что с тобой творится? Ты же всегда надо мной смеялся…

– Да, – устало согласился он, – знаю. И все же… Послушай, давай испытаем ее!

– Как? Хрустальный шар купим?

– Да просто спросим… Ну… про нас что-нибудь.

– Сережа, – медленно сказала Светка – ты уверен, что это нужно? Может, тебе просто показалось?

– Черта с два мне показалось!.. – И он решительно двинулся к двери в пристройку.

– Давай хотя бы подождем до утра, – предложила Светка.

– Она наверняка еще не спит, – возразил он. – Лежит там в темноте, усмехается…

И вдруг явственно увидел, как пятится, чтобы не поворачиваться спиной к этому чуждому существу, спускается по ступенькам, хлопает калиткой и бежит, бежит, пока за ним с грохотом не смыкаются двери электрички.

Осторожно отворил дверь в комнату и тут же отпрянул назад.

– Ты что? – Светка тревожно наблюдала за ним.

– Ее там нет!

Он со скрытым облегчением покачал головой.

– Наверное, опять сбежала.

– Сережа, – терпеливо сказала Светка, – она не могла сбежать. В пристройке нет окон.

Отстранив его, решительно распахнула двери. И недоуменно обернулась к нему.

– Вот же она! Да что с тобой делается?

Из-за ее плеча заглянул в пристройку. Девочка сидела на раскладушке и молча смотрела на них. Он помотал головой, отгоняя наваждение.

– Давай, – повторил, – давай спросим ее о чем-нибудь!

И, дернув плечом, чтобы сбросить умиротворяющую руку Светки, шагнул в пристройку. Девочка по-прежнему сидела не шевелясь, косая полоса света, падающего из-за двери, выхватывала половинку прозрачного лица – остальное сливалось с бревенчатой стеной пристройки.

Лунатичка, – подумал почему-то. И негромко окликнул:

– Эй!

Она чуть повернула лицо – теперь оно светлым пятном парило в сыром полумраке.

– Ты узнаешь меня?

– Узнаю, – отозвалась она удивленным, тоненьким голосом, – ты – папа.

Как же, подумал он.

Сесть рядом с ней на раскладушку почему-то не решился: так и топтался у порога.

– Кем я работаю?

– Программистом, – тихонько ответила девочка.

– Ясно. А… мама?

– Она песни собирает. И поговорки. Нет, пословицы… Нет, поговорки… опять я спуталась.

– Ну, – обернулся к Светке, – ты ей про работу рассказывала?

– Да, – удивленно ответила та, – немного.

Он задумался. Что бы ее спросить такое… А!

– Где я в Москве живу, описать можешь?

Девочка напряженно сдвинула светлые брови.

– Ой, ну… Смешное такое название… Перхушково, вот! Высокий дом такой, красивый. С балкончиками. На шестом этаже. И у меня есть своя комната, и там такие красивые обои с динозавриками…

Помолчала и весело добавила:

– Мы их вместе клеили.

Он покачал головой.

– Ну вот, – миролюбиво сказала Светка. – А ты уж вообразил бог знает что.

Он слегка расслабился.

– Да, – согласился, – промашка вышла.

И уже девочке:

– Все ты выдумываешь, глупая. На Маяковке я живу.

– Ты же сам говорил, скоро будут расселять, – неожиданно и совершенно нелогично заступилась Светка.

– Ну и что? – Он покачал головой. – Теперь всех расселяют.

Никакая она не ясновидящая, просто дурочка или фантазерка. Может, вся эта история – просто совпадение? Мало ли, на него одного, что ли, сом напал? Господи, но почему же он никак не может заставить себя взглянуть ей в лицо? Почему так передергивает при случайном прикосновении к беззащитному детскому тельцу? Словно и не ребенок это вовсе, даже не человек – нечто, что зародилось в слепом сыром сумраке, вылупилось из бесформенной массы, из смеси водяной пыли, травы и мокрой, кишащей дождевыми червями земли…

– А скажи-ка… – Он лихорадочно подыскивал правильный вопрос. Какой-нибудь бесспорный вопрос.

– Хватит на сегодня, Сережа, – тихо, но твердо сказала Светка.

Устало махнул рукой и уже повернулся, чтобы идти прочь, как вдруг его остановил голос девочки: отчетливый, звонкий и любопытный.

– Папа, а почему ты так кричал на маму из-за дяди Фила? Я даже убежала и спряталась.

Он резко остановился.

– Когда это я кричал?

– Вчера…

Покачал головой.

– Тебе показалось.

Но она продолжала:

– Что это уже не в первый раз, что тебе надоело…

– Слушай, – устало сказал он, – прекрати.

– …и что тебе понятно, почему ее весной тянет в эту дыру.

Он шагнул к темному силуэту на постели и, нащупав худенькое тельце, почти в полную силу встряхнул его.

– Заткнись, сказано!

– Сережа, – тихо проговорила за спиной Светка, – но ты же сам начал.

Отпустил девочку и, взяв Светку за локоть, вывел ее из пристройки, плотно прикрыл за собой дверь. Светка недоуменно глядела на него.

– Ты ведешь себя странно, – сказала она наконец.

Он чуть не рассмеялся.

– Я? Я веду себя странно?

Сильней сжал ей локоть.

– Послушай, неужели ты ничего не замечаешь? То, что она несет… в этом нет никакого смысла, никакой логики, но она… вползает, вот именно, вползает в нашу жизнь… она… черт знает откуда взялась, и смотри, как быстро она успела тебя приворожить.

– Ну, выдумщица она, – мягко сказала Светка, – ну, вруша… но ведь ты так себя ведешь, как будто это не маленькая девочка, а какое-то чудовище.

– Вот именно.

– Ты просто ревнуешь, – неожиданно сказала она.

Вытаращился на нее.

– Я? Я ревную?

– Привык, что все вокруг тебя вертится, а когда появился еще кто-то, требующий внимания, ты и поднял шум. И хватит, прошу тебя, на нее наскакивать. Иначе…