После того как я рассказал Хадсону об основных особенностях приложения, у него ушло тридцать шесть минут на то, чтобы заработать свои двадцать долларов.

— Его определенно легче сломать, нежели я предполагал, — заметил я. — В будущем — по два доллара за каждую обнаруженную ошибку.

К тому времени, когда мы были готовы к испытаниям приложения в реальных условиях, помещения заново обставили, холодильное оборудование наладили, бар смонтировали и укомплектовали, а Хадсон получил еще восемнадцать долларов.

Наша тест-команда состояла из меня, Хадсона, Бланш (которой дали разрешение поужинать вместе с нами) и Ласло, которого я пригласил из-за его синдрома Аспергера. Общеизвестно, что аспи — очень умелые тестировщики.

Рози, Мин и Амхад занимались баром, а позже присоединились к нам, чтобы оценить качество работы приложения.

— Оно приняло у меня заказ на «Маргариту», — сообщила Бланш. — Но я написала, что у меня аллергия на апельсины. Еще когда регистрировалась.

Хадсон набрал несколько слов на своем ноутбуке и объявил:

— В «Маргарите» нет апельсинового сока.

— В куантро он есть, — заметила Бланш, указывая на экран своего планшета.

— Я выбрал канал, но никаких телевизоров нет, — произнес Ласло. — Этот баг будет дороговато исправлять.

— Они пока не установлены, — пояснил я. — Потом тут все стены будут в экранах.

— Я нарочно с этим не торопился, — вставил Амхад. — Мне кажется, сюда будут ходить не спортивные болельщики.

— Очень верное замечание, — похвалил я. — Требования к бару формулировал я, так что он, скорее всего, будет привлекать подобных мне. Мой интерес к бейсболу — аномалия, возникшая в результате дружбы с Дейвом.

— Может, показывать научные программы? — предложила Рози.

— «Стартрек», — сказал Хадсон. — На одном экране — первые сезоны. На другом — все остальные, по очереди. «Звездные войны» — только нормальные. «Звездный крейсер „Галактика“»…

— Ого, — произнесла Мин. — Отлично. Мне очень нравится. Вся стена в научной фантастике.

— Бар называется «Библиотека», — напомнил Хадсон. — У нас тут разве не будет книг?

— Обойдется подешевле, чем экраны, — отметил Амхад.

— Можете взять напрокат мои, — разрешил Хадсон.

— Одолжить, — поправила Рози.

— У нас должен быть и научный нон-фикшен, — добавил я. — Не все любят фантастику.

Пока Амхад и Мин убирались, я заказал пиццу.

Хадсон начал пересказывать сюжет романа, который сейчас читал, и вдруг спросил:

— А что такое логарифмическая линейка?

Логарифмическая линейка? Они устарели уже тогда, когда я освоил калькулятор. Как и Хадсон, я знал о логарифмических линейках лишь из научной фантастики.

— Когда написана книга? — спросил я.

— В прошлом веке. Кажется, в тысяча девятьсот шестьдесят каком-то.

— Забавно, — проговорила Рози. — Как раз тогда высадились на Луну — еще до того, как я родилась. Фил думал, что он когда-нибудь туда отправится, а если нет, тогда я. А теперь остается думать, что когда-нибудь Хадсон…

— В области космических полетов — почти никакого прогресса, — заметил я. — Зато компьютеры невероятно продвинулись.

— И генетика, — добавила Бланш.

— Совершенно верно. Когда я учился в университете, сама мысль о коррекции генетических аномалий у живых людей считалась абсурдной. А сегодня…

— Я буду генетиком. Обязательно, — заявила Бланш.

— Это только в пилотируемой космонавтике нет особого прогресса, — отметил Хадсон.

Юджиния сообщила, что Хадсон делает большие успехи в программировании, используя приложение для «Библиотеки» как учебный материал. Однако, по ее мнению, выдающимися математическими способностями Хадсон не обладал.

— Он молодец, но не гений.

— В Нью-Йорке он был первым в классе по математике, — отметил я.

— Верю. Я просто говорю — «не гений». Да и по-любому мне кажется, он не этим хочет заниматься в жизни.

По дороге домой я спросил Хадсона:

— У тебя есть какие-то предпочтения по части будущей карьеры?

— А ты бы хотел, чтобы я кем стал? — осведомился Хадсон. Это был странный вопрос, и я деликатно применил трюк из арсенала психиатров:

— Как ты думаешь, чего бы я хотел в этом отношении? И почему ты спрашиваешь?

— Ты говоришь, как какой-то психолог. Ну, мне кажется, ты бы хотел, чтобы я стал генетиком. Как Бланш.

— Это лучшая работа на свете. Разумеется, по моему личному мнению, поскольку я сам ее для себя избрал.

— Но ты сейчас этим не занимаешься. Получается, твоя жизнь стала хуже.

— Видишь ли, проект, над которым я работал, не очень-то меня занимал. — Я осознал это, только когда произнес вслух. — Мне бы куда больше хотелось заниматься редактированием генома, но меняться нелегко.

Дейв не на шутку увлекся производством кубиков. Усовершенствовав с помощью Хадсона дизайн, он отвез инструменты к себе домой. Количество изготовленных им деталей уже значительно превышало требуемое для детского конструктора.

Его первоначальное объяснение звучало не слишком убедительно:

— Ну, если Фульвио придется расти без меня, потому что Соня меня бросит или у меня случится инфаркт или инсульт, пусть хоть кубики ему о папе напоминают.

— Яркость воспоминаний вряд ли зависит от количества памятных объектов. Лучше остановись.

— С чего бы?

— Ты мог бы употребить это время на другие виды деятельности. Исходные материалы стоят денег. И потом, рано или поздно тебе придется искать какое-то помещение для хранения кубиков — или избавиться от них.

— Ну да, это я понимаю. Зато я не жру всякую дрянь.

Дейв продемонстрировал мне свой ремень. По дырочкам было видно, что он сбросил вес. Прежде я этого не замечал, поскольку Дейв по-прежнему находился в состоянии ожирения. Морбидного ожирения. Однако уже не такого морбидного, как раньше.

— Может, тебе попробовать продавать эти кубики, — заметил я.

— Хадсон как раз над этим работает.

Однажды в среду я приехал в дом-магазин Алланны. Как только Хадсон и Бланш покинули торговый зал, Алланна вынула из ящика стола открытый конверт и протянула мне. Это были результаты анализа ДНК Бланш, проведенного в лаборатории по моему настоянию. Они оказались совершенно недвусмысленными, но Алланна все никак не могла поверить в увиденное.

— Тут правда говорится то, что я думаю? — спросила она.

— Как я могу это определить? Я не знаю, что вы думаете по поводу того, что здесь говорится.