— Но вы же понимаете, что тут сказано?

— Совершенно верно.

— Дон, пожалуйста, просто скажите мне. Нормальным языком. Что тут сказано?

— У Бланш нет той формы альбинизма, которую связывают с сокращенной продолжительностью жизни.

— То есть она не умрет молодой? Так?

Разумеется, результаты данного теста не обеспечивали защиту от автомобильных аварий, наркотических передозировок или, в случае Бланш, коклюша, столбняка и полиомиелита, но я полагал, что Алланна это понимает.

— Эти результаты — хорошая новость, — сформулировал я.

Алланна обхватила меня руками. Я не испытываю удовольствия от физического контакта, даже с друзьями, а уж тем более от неожиданного физического контакта. Вряд ли Алланна могла это знать, однако учат же нас не угощать других арахисом, не справившись о наличии аллергии. Было бы вполне разумно проявлять подобную внимательность и в области социальных ритуалов.

Я высвободился, подавшись назад и повалив стойку с витаминными добавками.

— Извините, — проговорила Алланна. — Я просто…

Ее прервал мужской голос, донесшийся с верхней лестничной площадки:

— Алланна! Поднимись ко мне. Сейчас же.

Этот тон противоречил сложившемуся у меня в сознании образу Гомеопата Гэри — заблуждающегося, но мягкосердечного.

Алланна подхватила брата Бланш и показала на камеру видеонаблюдения, прикрепленную к потолочной балке.

— Лучше позовите Хадсона и уезжайте, — попросила она. — Со мной все будет в порядке.

Позже, анализируя наш разговор, я отметил: она как бы намекала, что я могу подумать, будто у нее не все будет в порядке. Но тогда, в магазине, я только осмысливал свою реакцию на поведение мужа Алланны. Хотя он произнес всего несколько слов, я мгновенно ощутил какой-то первобытный позыв к действию — как в тот момент, когда на фестивале плавания Фанат «синих» стал критиковать Хадсона. И лишь через несколько секунд я осознал, что в обоих случаях слышал один и тот же голос.

Я поделился своим открытием с Рози, опустив несущественные подробности. Она явно осталась недовольна услышанным.

— Этот тип… Ты уверен, что Хадсону там ничего не грозит?

— Я плохо умею судить о человеческом характере. Опасные люди зачастую кажутся на первый взгляд вполне приятными. И можно предположить, что многие на первый взгляд неприятные люди опасности не представляют. На соревнованиях по плаванию он извинился перед Филом. И потом, Бланш — единственный друг Хадсона…

— Я это знаю. — Голос Рози казался раздраженным.

— Полагаю, нам следует расспросить Хадсона о его впечатлениях.

— И вынести свои взрослые суждения.

— Родители Бланш — они какие? — поинтересовалась Рози у Хадсона за завтраком.

— У папы спроси. Это он вечно болтает с ее мамой.

— Хорошо. — Рози перевела взгляд на меня. — Я могла бы не беспокоить Хадсона и все про нее узнать от тебя.

— Совершенно верно.

— Ну и какая же она?

— Стройная, чрезвычайно привлекательная, придерживается некоторых антинаучных воззрений, я веду работу по их изменению.

— Меня не очень-то интересовало, как она выглядит, хотя… Как там насчет отца? Он тоже стройный и привлекательный?

— Он обычно у себя в комнате, — объяснил Хадсон. — Ну, иногда выходит, понятно. Он не стройный, он скорее такой… коренастый. Не знаю, привлекательный или нет. По-моему, нет. Он довольно лысый.

— Он вежливо держится? — спросила Рози.

— Со мной — нормально. Вначале он был немножко странный — как-то он двинулся на этих плавательных соревнованиях. Но потом меня поздравил.

Я предположил, что с учетом имеющихся данных, а также соотношения потенциальных рисков и преимуществ Хадсону следует разрешить и в дальнейшем посещать Бланш после уроков. Основываясь на той же информации, Рози предположила, что нам следует внимательно относиться к любым возможным сигналам тревоги, а в случае если Хадсон пожелает остаться у Бланш с ночевкой или поучаствовать в каких-то внешних мероприятиях, где будет задействован ее отец, — настаивать на встрече с участием всех четырех родителей. Оба предложения были приняты.

Я увидел Алланну на следующий же день, когда забирал Хадсона из школы.

— Думаю, это не очень удачная мысль — что вы остаетесь, пока Хадсон у нас гостит, — заметила она.

— Ваш муж высказал возражения по поводу того, что вы… прикоснулись ко мне?

— Ну, он был не очень-то доволен. Думаю, большинство мужей на его месте не обрадовались бы. И вас я, кажется, огорчила. Простите меня, пожалуйста.

— Никаких извинений не требуется. Вы застали меня врасплох. Люди всегда застают меня врасплох, когда обнимают меня, поэтому я бы рекомендовал вам впредь воздерживаться от подобных действий.

— Но это же было не из-за того, что я вам не по душе?

— Разумеется, вы мне по душе. Иначе я изобрел бы какой-нибудь повод, чтобы избегать разговоров с вами.

Она улыбнулась:

— Но теперь-то я могу вас обнять в знак благодарности? Теперь-то вы готовы?

— В этом нет никакой необходимости. Вы уже максимально доходчиво выразили свою благодарность. Вы рассказали Бланш? О диагнозе?

— Рассказала. Пока мы ехали в школу. Она счастлива, но я уверена, что она захочет сама сказать вам спасибо.

— А как насчет вашего мужа? Он тоже счастлив? Вероятно, до какой-то степени он все-таки принимает науку. Иначе не поверил бы тому, что увидел на камере видеонаблюдения.

Алланна засмеялась:

— Это технология, а не медицинская индустрия. Мы все-таки не амиши[14].

— Но вы доверяете результатам теста? Генетического теста Бланш?

— Доверяю. И спасибо вам еще раз. Но Гэри был бы вне себя от ярости, если бы я ему рассказала.

— Похоже, он весьма вспыльчив.

— Только иногда. Когда защищает свою семью. Он бы решил, что я не доверяю ему заниматься здоровьем Бланш. Мне пришлось придумывать, с чего это я стала вас обнимать, и я сказала, что у вас будет еще один ребенок. Надеюсь, это не слишком дико звучит.

— Невероятно умный ход.

— Вы так думаете? — Она засмеялась. — Ну, и потом… если я приеду забирать Бланш на десять минут раньше и вы тоже приедете пораньше, мы по-прежнему сможем с вами болтать.