– Понял! Две минуты!

Офицеры – пристегивали магазины, проверяли свое оружие, включали прицелы.

– По правому борту! – сказал снайпер, вскидывая свое оружие.

Командир пригляделся. Молл, стоянка… дымок… подрыв?!

– Свои слева!

Так и есть.

– Сажай нас!

– Места мало! Я зависну!

– Добро! Приготовиться к штурмовому десантированию! Одна минута!

Вертолет клюнул носом, земля приближалась…

– Тридцать секунд!

Вертолетчик – виртуозно завис над какой-то Газелью и спецназовцы – спрыгнули сначала на ее крышу, потом на землю. Один из снайперов остался в вертолете – сам вертолет тоже останется и будет их прикрывать, пока не кончится горючее….

* * *

Двухтонным пушечным ядром, приводимым в действие четырехсотсильным, с паровозной тягой двигателем – Порше, в водопаде стеклянных осколков влетел в торговый центр, сшибая оказавшихся на его пути людей как кегли. Инерция его движения была так велика – что он снес справочную стойку, потом стойку с аппаратурой – и только тогда остановился.

Люди, многие из которых подошли посмотреть, что делается – с визгом разбегались. На улице – уже грохотал вертолет.

* * *

Спецназовцы – без команды разбежались, занимая круговую оборону. Рыло пулемета – уставилось на торговый центр.

К спецназовцам бежал, придерживая форменное кепи, полноватый мужик в полицейской форме. Командир отряда сделал жест, чтобы пропустили.

– Здравия желаю, я…

– Сколько их?!

– Один, б…

– Один?!

– Один! Троих завалили, они, б… людей на дороге в мясо…

– Ясно. В адрес ни шагу! Помогите пострадавшим! Сюда никого не пускать.

– Пошел один!

– Не понял?!

– Человек наш, Борисов! Он туда пошел! Раненый! Автомат взял!

– Твою же мать! Перекройте выезд на трассу!

– Есть…

Командир подал сигнал – и к нему подбежали еще трое.

– Террорист в здании, один. Вооружен! Стрелять на поражение! Еще один из ментов, смотреть по форме…

Они услышали, как грохнул выстрел в здании, обернулись все четверо. Времени не было, совсем.

– Бек, страхуй с тыла, в адрес ни шагу. Остальные – за мной.

* * *

Левая рука еще действовала. Правая болела так, как будто в нее вгрызался сам дьявол – но левая была при нем. Голова была странно пуста – но в то же время он был холоден и сосредоточен. Боль – воспринималась как нечто отвлеченное. Как то, что мешает выполнить боевую задачу. Но он знал, что выполнит ее. Во что бы то ни стало.

Перед входом – лежала сбитая женщина. Рядом с перевернутой коляской – надрывался, кричал грудной ребенок. Дальше – тоже были видны сбитые, отброшенные машиной, перееханные люди. Корма Порше тоже была видна, массивная, черно-лакированная, светящаяся стопами. Было такое ощущение, как будто сам дьявол – развлекался здесь доступными его пониманию способами.

Он шагнул вперед – не останавливаясь, потому что времени у него – он это чувствовал – было мало. Но он решил, что не уйдет, пока не убьет этого поддонка или хотя бы не взглянет ему в глаза перед смертью.

Грохот ружейного выстрела – подсказал ему, куда надо идти…

* * *

Громадный плоский телевизор – взорвался огненными брызгами и умер. Люди, которых он гнал перед собой – закричали.

– Аллах Акбар!!! – закричал он, утверждая свою власть над ними. Ведь они были неверными…

* * *

Командир группы – имел за плечами девять лет службы в отряде, четыре спецкомандировки на Кавказ, три в Сирию – но от того, что он увидел – его едва не вывернуло наизнанку. Раздавленная колесами и бампером женщина – а рядом грудной ребенок плачет. Они переглянулись с Тихоном, который со своей группой занимал позиции по другую сторону двери – и без слов решили, что террориста брать живым не будут.

За такое пристрелить мало – за такое в печах сжигать надо. На кол сажать, прилюдно, на Красной площади…

Еще один ружейный выстрел. Командир показал – я первый, ты уходишь вправо. Тихон согласно кивнул.

Спецназовцы двинулись вперед, красиво и слитно, как один организм. Один из них не удержался – поднял ребенка, чтобы… а что тут сделаешь. И не осудишь… нет сил на такое смотреть. За каждым из этих мужиков – было, как минимум пять лет жесточайших ежедневных тренировок и настоящей войны, их часть подчинялась напрямую министру обороны, их бросали по всем горячим точкам… но такое – не могли выдержать и они.

Пройдя опасное, узкое место – спецназовцы моментально разделились на пары – один работает, второй прикрывает. Убитые и искалеченные люди были и здесь. Впереди – уже пахло дымом…

– Чисто!

Они прошли линию касс. Еще один выстрел.

– Справа!

* * *

– … Вы твари, скоты помойные! – Нурулла шпарил на русском, родном – что вы мне сделаете! Что вы мне сделаете, ну?

Загнав несколько человек, в основном женщин в угол, он наслаждался властью над ними. Голова – уже ничего не соображала от озверения и героина.

Они кричали недостаточно громко – и он шарахнул из ружья по стойке с телефонами. Осколки полетели в разные стороны.

– Вас всех резать надо, свиньи, гады, твари! Вы нас убиваете, мы вас убивать будем, всех вырежем, детей ваших вырежем! Молите Аллаха, ну!

Но они брезговали Аллахом – только что-то причитали.

– Молите Аллаха, твари!

Он еще раз выстрелил.

– Молитесь скоты! Всех кончу!

– Эй, ты, мразь!

Нурулла, который сам выбрал и это имя, и эту судьбу – обернулся и увидел русского мужика, в полицейской форме, с перемазанным кровью и искаженным от злобы лицом. В руке у него был пистолет и прежде чем Нурулла успел выстрелить из ружья или добраться до гранаты – пистолет плюнул в него холодным пламенем и пламя это – заполнило весь его мир.

* * *

Хромая, хрустя какими-то осколками – капитан Борисов подошел к террористу, которого он застрелил. Тот лежал лицом вверх – и вокруг его головы – медленно расплывалась лужа багровой, почти черной крови.

Притихшие заложники смотрели на него – только тихонько хныкал ребенок.

– Мразь – повторил, как плюнул Борисов.

– Не стрелять! – кто-то подал команду.

– Брось оружие! На колени! Бросай оружие!

Спецназовцы ВДВ уже окружили это место кольцом, автоматные стволы нацелились в одну цель.